Его с температурой сорок тут же положили в местную больницу. Через несколько дней наш папа умер. На рассвете... Помню, проснулась от нечеловеческого маминого крика. Не заходя в спальню, оделась и помчалась в больницу. Шла по дороге и рыдала. Палата Игоря была на втором этаже. Я стояла под окнами спящего корпуса и громко звала: «Игорь, Игорь…» В окно высунулась сестричка: «Ты что шумишь? Пять утра. Больные спят!» «У меня папа умер», — говорю. Игорь даже в окно не выглянул. Услышав мой голос, все сразу понял. Вышел прямо в больничной пижаме. Мы молча шли к дому. Он повернулся и спросил: «Папа умер?» Именно тогда Игорь предложил мне перебраться к нему поближе. Мне было страшно переезжать в Москву. Но брат сказал: «Приезжай». Прошло еще несколько лет, и я решилась… …Прошлой осенью мы поехали на могилу отца.
Игорь не был на родине двадцать лет. Всю дорогу от Киева — а это триста километров — смеялись, шутили, пели песни. Спорили, как называется следующий населенный пункт, кукарекали, если проигрывали. «А что за этим поворотом? А за этим?» — гадали, вспоминая. Когда подъехали к дому, вдруг разом примолкли. Мне казалось, у нас большой просторный дом, хороший сад. А подходим — сердце защемило: небольшой домик, перекрашенный новыми хозяевами. Улочка, по которой бегали в школу, вовсе не такая широкая, как я ее помнила. Подошли к колодцу, к которому со всей округи съезжались за водой, и вода показалась не такой вкусной, как в детстве…
А наш сад... Где он? Мама так любила цветы! У нас росли настоящие диковинки, она отовсюду привозила рассаду, семена.
Когда мальчишки весной обламывали ветки сирени, у нее случался сердечный приступ. Папа говорил: «Ну зачем тебе это нужно?!» Когда я приехала в Америку, первое, что сделала, посадила у дома кусты сирени, которые привезла из Гайворона… Кто-то привозит землю, а я привезла сирень. Сирень — это как частичка сердца, которое я навсегда оставила в нашем саду…
Потом мы отправились на кладбище. Долго стояли у могилы отца и делились с ним всем, что случилось с нами… Папа очень рано ушел из жизни. Маме было всего сорок шесть. С тех пор она больше не вышла замуж. В ее жизни был один-единственный мужчина — наш папа. Как жаль, что он не увидел, каких успехов добился Игорь. Хотя мы верим, что папа ведет нас по жизни, наблюдает за нами… На обратной дороге долго молчали.
Уже не было той радости, веселья. В какой-то момент я повернулась к брату и сказала: «Знаешь, не могу подобрать слова, чтобы поблагодарить за то, где я сейчас, чем занимаюсь и как живу… Конечно, я могла бы жить в Гайвороне, как многие. Но дверь в большой мир, которую открыл передо мною ты, бесценна!»
— А как начинался путь Игоря в Москве?
— Это случилось, когда он еще учился в Николаеве в музыкально-педагогическом институте. И, как всегда, подрабатывал. В ресторанчике «Каравелла» пел и Саша Серов. Он тогда только вернулся из армии. Однажды друзья возвращались на трамвае домой, так как жили по соседству. И Саша всю дорогу твердил Игорю: «Надо ехать в Москву!» Я училась в кировоградском музыкальном училище на втором курсе.
Вдруг звонит Игорь: «Приезжай обязательно ко мне на каникулы. Тут в яхт-клубе на танцах играют такие ребята! А певец — вылитый Том Джонс!»
Помню, как летним субботним вечером мы пошли на танцы. Вокруг беснующаяся от восторга толпа, а на сцене — потрясающий красавец, поющий на английском, «под фирму». После танцев Игорь познакомил меня с Сашей, и мы вместе отправились домой, пробирались через какие-то темные дворы. В какой-то момент Саша взял меня за руку, помогая пройти. Я была на грани потери сознания! У меня подкосились ноги. Казалось, талантливее и красивее никого на свете нет. Ну что вы хотите: мне ведь было всего шестнадцать! Естественно, Саше и в голову не пришло ухаживать за маленькой девочкой.
А потом у нас с Серовым началось соперничество.
Мы боролись за первое место рядом с Игорем. Саша часто приезжал к брату, когда тот жил уже в Москве, и останавливался у него. И если, не дай бог, в это время в Москве оказывалась и я, у нас начиналась борьба не на жизнь, а на смерть за внимание Игоря. Саша, бывало, подловит меня на кухне, припрет к стенке и сурово спрашивает: «Ты чего приехала?» «Я к своему брату приехала, — нападала я. — А вот что ты здесь делаешь?!» «Нам работать надо! — возмущался Саша. — Зачем ты ему нужна? Уезжай!» Так мы с ним постоянно цапались. Игорь тогда снимал комнату на Кузнецком мосту. Я спала на диване, а ребята — на полу.
В конце концов брату выделили комнату в коммуналке. А помогли ему в этом Валентина Толкунова и Евгений Леонов.
Игорь ездил с ними по концертам в качестве аккомпаниатора. Он рассказывал историю, как Леонов пошел к председателю райисполкома просить для Крутого жилплощадь. Едва вошел в кабинет высокого начальства, тут же бухнулся на колени. Начальник бросился поднимать народного артиста с колен. А тот уперся: «Дайте Крутому квартиру — я встану!» Соседкой Игоря была восьмидесятисемилетняя бабушка. Вскоре в Москву переехал Саша Серов и снял у нее за двадцать пять рублей вторую комнату. Так они вместе жили три года. В результате родился первый альбом — «Мадонна».
Когда же по телевидению показали клип «Мадонна», друзья проснулись знаменитыми. А попали они в эфир всего за… две бутылки водки. Однажды телеведущий Владимир Молчанов случайно заглянул к человеку, который монтировал его программу.
