Ребенка, который уже весил килограмм сто шестьдесят граммов! У меня волосы на голове зашевелились. Потом, когда я рассказывала об этом главврачу, она мне не поверила... Просто решила, что сумасшедшая и плету ей сказки. Фамилией Коли я не козыряла, я вообще говорю о муже, только если ситуация становится уж совсем беспросветной. А так всегда борюсь сама. До конца.
В результате я нарыдалась, а потом сказала себе: «Хватит. Все будет нормально. Возьми себя в руки». И взяла.
Попала в палату, где лежали такие же, как и я. И как-то успокоилась. А потом родила сына...
Казалось бы, можно выдохнуть. Помню, как впервые увидела его — крошечного, синего, тридцать шесть сантиметров, в кювете...
Такой он был хрупкий, прозрачный. Но когда мне позволили протянуть к нему руку, он вдруг очень крепко схватил меня за палец. И все мои страхи в тот момент отступили. По тому, как увереннно он меня схватил, я поняла, что родила настоящего мужичка.
Но радовалась я рано. Мой больничный кошмар не кончился.
Через положенный срок меня выписали. А сына — нет. И я еще месяц моталась к нему каждый день. И вот когда эти мытарства уже должны были закончиться, вдруг бац — сын буквально за двое суток сбрасывает тот килограмм веса, который набрал в течение месяца.
У меня просто ступор какой-то наступил. Я ведь уже представляла, как мы едем домой! Думала, все испытания позади.
А тут оказывается... Просто ад какой-то. Врачи предупредили: у маленького Коли всего несколько дней, чтобы выкарабкаться. Если нет, то... Надо достать какое-то чудодейственное лекарство, которое днем с огнем не найдешь в Москве. Должно помочь...
А Коля-старший снова на гастролях. Я одна. Куда бежать, что делать? У меня же ребенок умирает...
Я металась по дому, как в клетке, рыдала, кричала. Потом слезы закончились, и я просто сидела с сухими глазами и отсчитывала часы до возвращения мужа. Находиться в квартире не было сил, поэтому поехала встречать Колю в Домодедово за несколько часов до прилета самолета. Когда мне совсем плохо — лучше не сидеть на месте, а ехать.
И вот я в дороге. Чувствую, снова начинают душить слезы.
Как-то все одновременно накатило: и то, что я одна, и то, что Коля мотается где-то по стране, и ему тоже тяжело, и как я скажу ему о сыне. Он же думал, у нас тут все в порядке... В общем, боль, одиночество, ужас — все сразу на меня нахлынуло. Чувствую — не могу машину вести. Остановилась на обочине, вышла, прорыдалась, перевела дух, приказала себе не думать о плохом. И снова поехала...
Когда увидела Колю в зале прилета, у меня спазм к горлу подкатил. Муж подошел и по выражению моего лица понял: произошло что-то страшное. Обнял меня, прижал к себе. Спрашивает: «Что?» Я рассказала. Говорю: «Нужно найти лекарство...»
И тут Коля меня встряхнул: «Не реви. Все пройдет. Он поправится...» И мы помчались в больницу.
Потом Коля раздобыл этот редкий препарат. Мы сидели в больнице и ждали. Коля только внешне суровый, сдержанный. Душа у него рвалась тогда совсем так же, как у меня. Он только заплакать не мог. И я прямо кожей чувствовала, как в нем пульсирует это ожидание и душит ужас, что ничем нельзя помочь ребенку... Тут уже я обняла его и принялась успокаивать: «Ничего. Он поправится. Слышишь? Поправится...»
Как мы пережили эти несколько дней — только богу известно. Не могли ни есть, ни пить, ни спать, ни говорить. Только ждали, ждали... ждали... И когда нам сказали, что сыну стало легче, опасность миновала, какое же это было счастье!.. Какое облегчение! Эти ощущения невозможно сравнить ни с чем...
...Я вообще живу ощущениями. Только они остаются в душе, сколько бы времени ни прошло.
И только они дают настоящее тепло...
Вот еще одна история к разговору об ощущениях.
Однажды в Риге я увидела потрясающий сапфир. Огромный, чистоты необыкновенной! Один ювелир нашел его в печке, в старом доме.
Я сразу решила: этот камень должен быть у Коли. Вставлю его в оправу и подарю ему на день рождения. Но легко сказать — подарю. Надо же было придумать дизайн, ездить в Ригу, чтобы довести до ума все детали с ювелиром... И вот Коля — на гастроли, а я — в Ригу. И так пару раз.
Коле, конечно, ничего не сказала. Однажды вечером он звонит, спрашивает: «Ты где?» «Да загородом — говорю, — к подружке уехала...»
А он хоть и не отличается дотошностью, тут будто что-то почувствовал. «Ну позови ее, — просит, — поздороваюсь...» У меня внутри все оборвалось. Но тут же как можно более безмятежным голосом говорю: «Да она сейчас подойти не может. Перезвони попозже...» Коля, слава богу, поверил. Я выдохнула. Хотя врать очень не люблю и никогда этого не делаю. Но тут пришлось — для дела. Иначе сюрприз не получился бы.
Когда срок подошел, мы с ним поехали в Испанию, в гости к Юре Николаеву и его жене Ляле. Праздновать пошли в ресторан, и когда я преподнесла Коле это кольцо, все просто обалдели! А Коля как радовался!
Но поносить ему этот перстень, увы, не пришлось. Он потерял его в аэропорту, когда мы возвращались в Москву. Но я нисколько не жалею. Знаю: был момент, когда Коля ликовал, получив подарок.
И это главное. Это останется в моей душе. А было кольцо — нет кольца... Прошло. И не важно...
— Наташа, у вас было предчувствие перед тем, как Николай заболел?
— Никакого. Совершенно никакого. Вообще Коля отличается недюжинным здоровьем. И такой же скрытностью. Если он себя неважно чувствует, об этом можно узнать, только приперев его к стенке. И то будет молчать до последнего, как партизан.
Как-то поехали всей семьей под Новый год в Финляндию. Коля с сыном уже до этого там бывали, и им горные лыжи очень понравились. Я же таких страстных чувств к этому виду спорта не испытывала, но согласилась. Думаю, погуляю на свежем воздухе, пофотографирую... Кататься не планировала.
