Мечтал научить Вовку играть на саксофоне. А тот больше всего любил петь. Обнимутся, бывало, с дедушкой, да как затянут «Бродягу»!
Вскоре от филармонии нам дали комнату прямо напротив Дома офицеров, где служил муж. Наконец все, как у людей, стало: диван-кровать, торшер, холодильник. Правда, однажды маленький Вовка потянул за ручку холодильника, она и отвалилась...
Спал Вовка за шкафом. Я открывала дверцу, чтобы ему не мешал свет. Лежим с Петровичем тихо, ждем, когда сын заснет. Вроде тишина. Только зашевелимся — из-за дверцы шкафа Вовкина голова высовывается, и он хитренько спрашивает: «А что это вы там делаете, а?»
Петрович как даст ему звонкий шлепок: «Да спи ты, господи!»
Бывало, гуляю с маленьким Вовкой вокруг Дома офицеров. Заходим папу проведать. «Где Пресняков?» — «В бильярдной». Спускаюсь в накуренный подвал с Вовкой на руках, там дым коромыслом и Петрович вокруг стола с кием бегает.
Маленький Вовка очень любил петь песни Юрия Антонова, крутил их до дыр на катушечном магнитофоне. А голос яркий, звонкий! Крохой с азартом отбивал ритм ложками по столу, потом приспособился лупить ими по батарее. Ему очень нравился этот звук — бр-р-р-р! Затем сын перешел на… кастрюли. Привяжет крышку от кастрюли к торчащему в дверце шкафа ключу и барабанит по ней ложками. А когда Петрович принес ему с работы настоящие палочки, вообще покоя не стало.
Нам повезло еще, что за стенкой жили глухая бабуля с немой дочкой. Одна не слышит, а другая не может ничего сказать. Только при встрече дочка все время на свои уши показывала и укоризненно качала головой...
Денег больших мы не зарабатывали. Помню, однажды меня пожалела тетка из бухгалтерии: «Надо Леночке зарплату повысить. Ну что она девяносто рублей получает...», а я весело отмахнулась: «Не надо, мне и так нормально!»
Я всегда легко относилась к деньгам. Есть они — тут же бегу всем родным и подружкам покупать подарки. Нет денег — не беда! Как-нибудь проживем...
— Вы с мужем долго притирались друг к другу?
— Поначалу ругались с Петровичем по любому поводу. «Почему в грязных ботинках пришел?» или «Опять в бильярдной задержался!» Петрович сразу на дыбы: «А я что, не имею права?!» Могли, например, из-за какой-то телепередачи сцепиться. Заспорили, слово за слово и… поругались. Я маленького Вовку на руки — и к маме. Но она тут же отправляла меня обратно. Мне страшно ночью домой возвращаться, прошу разрешения переночевать, а в ответ: «Ребенка у себя оставлю, а ты иди. Вышла замуж — терпи!»
Частенько Петрович в гневе хлопал дверью и выскакивал в чем был на мороз. Побегает-побегает вокруг дома, остынет и обратно стучится: «Лен, я тебя люблю, а ты меня?» Пыталась заставить, чтобы он мне помогал.
Прошу: «Помой посуду. Вынеси ведро». — «Сейчас-сейчас, через пять минут». Проходит час, а Петрович и в ус не дует, сидит репетирует или сочиняет что-то. Я плюну и сама помою, сама и ведро вынесу. Мне несложно, и поводов для ссор меньше…
Вовку мы рано отдали в садик. Водить его туда было далеко. Зима, мороз градусов тридцать. Мама дала мне свою теплую шаль, сшила матрасик для Вовкиных санок. Утром посажу полусонного сынишку на санки, надвину ему на брови шапку, обвяжу шалью крест-накрест и везу в садик. Темно. Холодно. Бедный Вовка дрыхнет по дороге...
— А как вы в Москве оказались?
— Летом на гастролях в Одессе нас увидел Юрий Маликов и пригласил в Москву.
Группа «Самоцветы» была тогда очень популярна. А Вовке в сентябре идти в Свердловске в школу. Как? Куда? Мы оставили сына бабушке и уехали. Я все время писала домой письма, мама отвечала: «Я уже не справляюсь с Вовкой. Он только о вас и говорит: «А вот мама с папой…» Вова действительно так нас ждал, что специально выучился считать до ста. Хотел точно знать, через сколько дней мы с отцом приедем. Когда меня видел, радостно кричал: «Ой, мама приехала, сейчас наденет на меня новые штанишки!»
Когда сын закончил третий класс, мы забрали его в Возили с собой на концерты. Юра Маликов брал Димку, который младше Вовки на два года, а мы Вову. Между концертами Димка садился за рояль, а Вовка — за ударные. Мальчишки даже вместе что-то увлеченно сочиняли.
