Однажды возвращаюсь домой поздно вечером и чувствую сильное желание справить малую нужду. А тут и подворотня рядом... Только расслабился — подходит патруль: «Нарушаете общественный порядок, гражданин. Придется пройти в отделение...» Говорю: «Да вы что, ребята? Какой порядок? С каждым ведь может такая оказия приключиться...» Старший намекнул, что если я готов на месте уплатить штраф, то разойдемся с миром. А у меня денег с собой, как назло, ни копейки. «Слушайте, — предлагаю, — я тут рядом живу, давайте зайдем, и я оплачу штраф, так сказать, на месте». И вот, представьте, четверо ментов поперлись со мной. Поднимаемся на четвертый этаж, я звоню в дверь, открывает Нонна с Настей на руках. Ну чисто Мадонна с младенцем! Нежная и невероятно красивая. К тому же представители правопорядка сразу признали в ней известную актрису — Нонна уже тогда довольно часто мелькала в «ящике».
«Дорогая, — говорю, — дай денег, пожалуйста, мне тут милиции нужно штраф заплатить за то, что пописал в неустановленном месте...»
Нонна только брови сдвинула, чуть сжала губы и сказала: «Что?!» Но это было произнесено так выразительно, что парней будто ветром сдуло.
...Так вот, мы с Нонной договорились, что наш дом — это только наш дом, где мы можем остаться одни и отдохнуть, и с ребятами я здесь появляться не буду. Собирались мы в других местах. Тогда начался период большого загула, который тянулся довольно долго.
Я не приходил домой по два-три дня. Нонна не выдерживала, начинала обзванивать моих друзей и требовала, чтобы я взял трубку.
— Что ты там делаешь?
— Да ничего особенного! Выпиваем с ребятами...
— Кто там еще?
— Никого! Только парни!
— Только парни?
— Ну да...
— Вот я сейчас приеду и посмотрю на этих «парней»...
Нонна срывалась и через всю Москву ехала к нам. Решительно входила в квартиру и убеждалась, что действительно никаких девушек нет. Мы сидим и выпиваем.
— Немедленно поехали домой!
— Я вернусь. Но попозже...
— Ах так! Тогда я тоже ухожу! Сиди здесь сколько хочешь…
И она в самом деле собирала вещи и уходила на несколько дней к подруге.
Потом возвращался я, возвращалась она, мы мирились. Снова забирали от тещи Настю, и на некоторое время в семье наступало затишье. Но только на время...
Нонна постоянно где-то показывалась, ходила на кастинги и со временем стала мне пенять: «Что ты ждешь у моря погоды? Иди на «Мосфильм», обивай пороги!» Но мне, честно говоря, обивать пороги и продавать себя самого совершенно не хотелось. Ходить по кастингам, просить: «Посмотрите на меня» казалось унизительным. Мне близки слова булгаковского Воланда: «Ни у кого ничего не проси.
Сами придут и сами предложат».
Нонна же эту позицию не принимала. Она — девочка из Одессы и привыкла пробивать себе дорогу, я же этого качества, свойственного провинциалам и столь редкого у столичных жителей, был лишен напрочь.
— По-твоему, лучше просто сидеть и пить с друзьями? Убивать время?
— По-моему — лучше. Это мой выбор...
Перепалки возникали все чаще. Я уходил из дома. И Нонна все чаще пропадала. Пока однажды, как обычно, не ушла к подруге, да так и не вернулась.
И хотя все шло к тому, что мы разойдемся, внутренне я к этому оказался не готов.
Когда вернулся домой и отчетливо понял, что остался один, жена больше не вернется, внутри будто струна натянулась. Чувствовал: стоит сделать одно неверное движение — и она порвется.
Я не знал, как справиться с одиночеством, и на два месяца ушел в запой. Спасло только то, что меня позвали в русскую версию мюзикла «Метро». Этот спектакль стал началом большого длинного пути...
Однажды директор «Метро» Алексей Балонин пригласил меня к себе в кабинет и сказал: «Ты мне очень нравишься как артист и как человек. Но если и дальше намерен прожигать жизнь в том же духе, на тебе можно ставить крест. Что ты делаешь? Тебе наплевать на свою жизнь?»
Его слова неожиданно подействовали.
Я вдруг почувствовал, что нахожусь в шаге от того, чтобы рухнуть на дно пропасти.
Я бросил пить. Потом, чтобы закрепить результат, отправился в больницу имени Алексеева (в народе — «Кащенко»), в знаменитое шестнадцатое отделение, где перебывало множество актеров, начиная еще с Владимира Семеновича Высоцкого. Там, между прочим, не просто выводят из запоя. За тридцать рублей в день совершенно санаторные условия: и кормят, и душу с телом лечат...
— После того как преодолели кризис, удалось найти опору в жизни?
— Мне стало значительно легче. В голове все прояснилось. Я реально захотел изменить ход вещей, а иначе никакие врачи, психологи, наркологи ничего не смогли бы сделать.
