Это был один сплошной кошмар. Просыпался с ощущением, что не спал вообще, и тут же мчался в больницу за очередной дозой обезболивающих для мамы, без которых ее страдания становились нестерпимыми.
Однажды я проспал. Помню, как в отчаянии несся в поликлинику к врачу за рецептом, а она захлопнула дверь кабинета прямо перед моим носом: «Вы опоздали...» Я лишь каким-то чудом сдержался, чтобы ее не убить. «Вы понимаете, что человек умирает?! И не можете потратить несколько лишних секунд...» — я так заорал, что врачиха струхнула и тут же выписала рецепт...
...Как раз в то время у Нонны начались съемки сразу в трех фильмах — «Графине де Монсоро», «Месте на земле» и в боевике «Первый удар», который в Ялте снимал сам Джеки Чан.
Получить предложение поработать с мировой звездой — это было похоже на сказку! Рассказывали, когда мистеру Чану потребовалась русская актриса на роль шпионки, он просмотрел картотеку и, увидев Нонну, тут же сказал: «Вот кто мне нужен!» Без кинопроб.
Потом в нашей квартире раздался телефонный звонок из Гонконга, и человек на ломаном русском сообщил, что мистер Чан имеет честь предложить госпоже Гришаевой контракт на съемки. Тогда же у Нонны вежливо поинтересовались, устроит ли ее сумма в несколько тысяч долларов. Мы не поверили своим ушам: гонорар в долларах! Да это огромное состояние для нас! Конечно, Нонна согласилась.
Кстати, все трюки в фильме Нонна выполняла сама, хотя находилась уже на довольно большом сроке (живот у нее долго не был заметен). Джеки Чан, узнав, что русская актриса в положении, сказал, что ему еще не доводилось встречать такую отважную женщину.
Вскоре после рождения Насти Нонна вернулась в театр и на съемочную площадку.
— А вы с дочкой помогали?
— Знаете, Нонна как-то в сердцах сказала: «Любовник ты отличный, а вот отец — никакой».
И это, к сожалению, правда. Только сейчас, когда родился мой третий ребенок, сын Ванечка, я начал исправляться. А когда появилась Настя, все время находились другие дела — я играл в Театре им. Моссовета, ездил на гастроли, сутками тусовался с друзьями... Жизнь была хоть и небогатая, но очень веселая... С Настей я в общем-то повел себя так же, как с первой дочерью Варей...
Нонна ведь стала моей второй женой. Первой была однокурсница по Гнесинскому училищу Марина Федько. Девушка совершенно блистательная — с гривой рыжих волос, неуемным темпераментом и очень самобытным талантом.
Марина оказалась больше актрисой, чем певицей, поэтому ушла впоследствии во ВГИК, на курс Анатолия Ромашина, быстро последовали предложения сниматься, и она стала лучшей студенткой на курсе.
По характеру она была очень похожа на мою маму. И когда я впервые привел ее в дом, мама приняла ее как родную. Я ожидал бури, шторма, а тут — полный мир и покой. И потом во всех конфликтах мама неизменно принимала сторону невестки.
...Мы с Мариной были страстно влюблены друг в друга, но когда она забеременела и наше чувство пришлось заключить в рамки брака, все пошло наперекосяк.
Просто к супружеству по большому счету не были готовы ни я, ни она.
Мы жили шумно: ругались, мирились, снова ругались... Едва поженившись, вскоре отправились разводиться. И собирались в загс еще минимум раз шесть. Со слезами, истериками и бурными примирениями.
Расстались, когда во ВГИКе Марина познакомилась со своим вторым мужем, англичанином по фамилии Блейк, приехавшим к нам учиться. Зла друг на друга мы не держали, и когда Марина увезла Варю в Лондон, сказав, что запишет ее на фамилию Блейк, я не возражал.
Пожалел об этом много лет спустя.
Сейчас моя дочь уже заканчивает колледж, но мы абсолютно не знакомы.
В том, что детей нельзя отпускать от себя, нельзя терять с ними контакт, я убедился значительно позже, чем следовало бы...
Поэтому и рождение нашей с Нонной дочки не очень меня преобразило.
Главным тогда был театр! Мы с Нонной сутки напролет готовы были репетировать. Иногда Нонна читала мне свои стихи — она очень неплохо пишет, я пел ей свои песни. Критиковали друг друга нещадно, но и хвалили тоже.
Однажды вместе собрались на Конкурс актерской песни имени Андрея Миронова. Я, как всегда, взял из реквизиторской театра фрак, а вот Нонна совершенно измучилась, потому как подходящего платья подобрать не смогла.
И тут ее неожиданно выручила Людмила Максакова. Узнав о Нонниной беде, пригласила к себе домой, распахнула двери огромной гардеробной и сказала: «Выбирай!» Нонна замерла — таких роскошных нарядов ей видеть еще не доводилось. Заметив, что молодая коллега растерялась, Максакова сама взялась отбирать платья. Остановилась на двух — белом и черном. На них еще магазинные бирки висели. «Бери, — говорит, — пусть они принесут тебе удачу».
На конкурсе Нонна получила третью премию, я стал дипломантом. Когда вернулись, Нонна понесла платья обратно Людмиле Васильевне. Максакова очень удивилась: «Да ты что! Оставь себе! Даже слышать ничего не хочу...»
Эти платья от Максаковой долго составляли цвет Нонниного гардероба.
