«Сидите в телефонной будке, никуда не выходите». Вспомнить страшно.
Ваня давно отделился. После окончания института определенно поставил вопрос о том, что хочет жить отдельно. Я мучительно это переживала. Я привыкла с сыном жить. А мальчик вырос и ушел в свободное плавание. Правда, часто к нам с Глебом приходит.
— На обед?
— Когда мы его кормим, когда он нас. Ваня с детства хорошо готовит. Вкусно и, главное, быстро. Я готовлю медленно. А Ваня любит, чтобы все было быстро. Я так не могу. Я очень вкусные блины пеку. Лию Ахеджакову научила, у меня их пекла мама, до мамы — бабушка. Вкусные сырники делаю. Есть свои фирменные блюда… Сейчас, правда, редко стою у плиты… Ваня — ресторатор.
Но хочет освоить кинодело. Попробовать себя в качестве режиссера, продюсера. Мне бы хотелось, чтобы он попробовал себя как актер. Я чувствую, есть у него предрасположенность к этому и способности.
Жалко, что не стала с ним спорить, когда сын сказал, что не хочет быть ни актером, ни режиссером. Мне кажется, что это было бы правильнее. Он закончил МГИМО — международное право, но юридическое дело его не привлекло, хотя он поработал в этом направлении. Сейчас у Вани замечательный ресторан — там потрясающая атмосфера, вкусная еда. И место намоленное — Переделкино. На веранде можно сидеть с утра до ночи. Особенно летом, когда вокруг все цветет и птички поют. Мы с Глебом часто туда к нему ездим.
— Кто в вашем дуэте главный?
— Мне кажется, что Глеб Анатольевич. Для меня он — главный.
— У меня создается впечатление, что вы и не ссорились никогда.
— Ну почему же… Бывали ссоры. Правда, я долго не умею сердиться, и потом я быстро забываю, из-за чего, собственно, возникла ссора. Бывает, вспылим, затихнем, я не разговариваю, Глеб не разговаривает… А потом посмотрим друг на друга и рассмеемся. Если бы мы долго сердились, зачем тогда вместе жить? Может, кто-то и любит, когда бьют, может, какую-то эротику в этом находят. Но я не испытывала подобного на себе, а если бы такое случилось, я бы этого не выдержала. В нашей жизни было все, не могу сказать, что плыла-качалась лодочка и ручкой по воде лилии собирались, по-всякому было.
Но все решали, понимали, что-то важное определяли для себя. Мысли разбежаться не возникало. Во всяком случае, у меня. Думаю, что и у Глеба тоже. Я ему иногда задаю вопрос: «Тебе интересно со мной?» — «Интересно». — «Мне тоже». Вы знаете, мне никто и не нужен… Дай бог ему здоровья.
— Неужели до Глеба Анатольевича у вас не было поклонников?
— Как не быть, были симпатии… Но появился Глеб и… всех разогнал. Мы довольно долго не регистрировали наши отношения, именно поэтому-то я и не знаю, сколько лет прошло с момента нашей свадьбы. Мы просто жили семьей, любя друг друга. И спокойно, и радостно, и восторженно.
— Как вам удалось столько лет вместе прожить, тем более в наше время, когда многие как-то очень быстро меняют жен, мужей…
— А как Михаил Швейцер с Софьей Милькиной всю жизнь прожили?
Мы жили в одном доме. Они были нашими друзьями. Я обожала Софью Абрамовну— женщину удивительного света, доброты, любви не только к Мише, но и к нам ко всем. Когда она ушла из жизни, Михаил Абрамович только год прожил без нее и ушел вслед за ней. Жизнь потеряла для него всякий смысл. Иногда я заходила к нему. Он открывал дверь и отрешенно так говорил: «А, это вы...» Помню, мы с Глебом позвали его к нам Новый год вместе встретить. «Нет!» — безучастно ответил Михаил Абрамович. Он безумно любил свою жену, а она его. Мне Соня об этом говорила. Михаил Абрамович — никогда, из него вообще на эту тему слово трудно было вытащить.
Однажды был случай, который запомнила на всю жизнь. Мы стояли во дворе: я, маленький Ванечка — в пальто с цигейковым воротничком, красной шапочке, в руках санки. И я ему говорю: «Солнце мое!» А Соня стоит ко мне спиной. «Не говори, Инночка, золото, золото мое!» Я думала, она это про Ваню сказала, обернулась, а она смотрит в другую сторону — ее Миша идет. Софья Абрамовна мне рассказывала, как она его ревновала.
— А вы своего мужа?
— У меня Глеб — мужчина, и он обращает внимание на женщин. Ему нравятся женщины. Мне кажется, что ревность (в разумных пределах) — нормальное чувство, бодрящее. Я все отмечаю, но в истерике не бьюсь и с палкой за ним не гоняюсь. У меня большое чувство доверия к Глебу. Может быть, я привыкла к нему, но мне кажется, что все мужчины должны быть такими.
