Сходила, купила два букета. Когда Даша вернулась, Боря показал на тот, что предназначался имениннице:
— Это тебе...
Дашка бросилась к нему — обняла, расцеловала:
— Папу-у-у-лечка!
В ее голосе впервые за долгие тяжелые недели я услышала слезы. Дочь Бориса Хмельницкого умела и умеет держать удар.
В ночь с пятого на шестое февраля у Бори резко упало давление. Об этом мне по телефону сказала Луиза. Я помчалась в аптеку, купила лекарство, приехала и сделала укол. Давление немного поднялось. Уходя утром на работу, пообещала Даше, что вечером буду как можно раньше. А днем она позвонила:
— Лар, ты не приезжай.
— Почему?
— Папа не хочет, чтобы ты его таким видела.
Действительно ли это было решение Бори или его приняла Даша, не знаю. Стало обидно до боли: «Как же так? Почему в последние часы мне нельзя быть рядом?» Но потом поняла: так лучше. Не надо, чтобы я видела, как он уходит.
После смерти Бори нужно было чем-то заполнить навалившуюся жуткую пустоту и как-то жить дальше. Луизу спасла музыка. Дашу — забота о бездомных кошках и собаках, которых она собирала по всей округе. А меня — фильмы, где Борис играл. «Кто вернется — долюбит», «Красная палатка», «Баллада о доблестном рыцаре Айвенго»... Каждую из более чем полусотни его картин я пересмотрела множество раз. И сейчас, когда что-то идет не так, ставлю «Стрелы Робин Гуда» с замечательной песней «Я поля влюбленным постелю...» Или включаю диск, где Боря читает стихи и поет песни на музыку Луизы. Смотрю, слушаю и понимаю: я очень счастливая женщина. В моей жизни были настоящий мужчина и настоящая любовь. Не могу простить судьбе только то, что недолюбила...
