В какой-то момент Кайдановскому предложили главную роль в западном фильме «Нострадамус», пообещав огромный гонорар. Но согласие значило бы, что его собственная картина отодвигается на неопределенный срок. «Что делать? — все время спрашивал Саша. — Я мог бы заработать большие деньги и потратить их на свой фильм...» Я боялась ляпнуть в ответ что-нибудь не то. С Кайдановским всегда было так: одно неловкое слово, которое не соответствует его ожиданиям, — и он сразу же выходил из себя.
Мне кажется, именно переживания из-за картины подорвали его здоровье. У Кайдановского, мечтавшего запустить «Восхождение к Эрхарту», начались неприятности. Пропали деньги, переведенные на предсъемочный период: выбор натуры, пробы актеров. Время-то какое было на дворе — начало девяностых. Кинематограф рухнул на самое дно. Директор заявил, что картину надо замораживать. Саша страшно психовал, раздражался. Я боялась, и мне перепадет за что-нибудь, неважно за что. Но больше всего в итоге досталось его бедному больному сердцу...
Помню, Саша познакомил меня со своей подругой-художницей Виолеттой Давидовной Штеренберг. С Фиалкой, как называли ее близкие друзья, у Александра Леонидовича были удивительно теплые и трогательные отношения. Под Новый год, собираясь к ней в гости, я надела платье на кринолине из спектакля «Мудрец». Фиалка увидела и захотела написать мой портрет, ей понравились монгольские скулы и длинная шея, как у женщин на полотнах Модильяни. Она говорила, что подарит портрет нам на свадьбу, но, увы, мы так его и не увидели. Виолетта Давидовна умерла, а человек, унаследовавший ее работы, не захотел и слышать о том, чтобы отдать картину.
Саша как-то спросил у Фиалки, одобрит ли она его выбор, если он решит жениться.
— А на ком, Саша?
— На медсестре!
Наверное, он имел в виду свое больное сердце и человека, который будет за ним ухаживать... Все три его инфаркта пришлись на два года, которые нам суждено было прожить вместе.
Когда случился первый, меня рядом не оказалось. Будь я дома, инфаркта, прозванного «кошачьим», возможно, удалось бы избежать. Кот Носферату, сокращенно Носик, имел обыкновение удирать из квартиры на лестницу, воспользовавшись приходом гостей. Саша тут же бросался на поиски питомца. Кота и собаку он любил больше всего на свете. Зину он подобрал щенком на улице, гуляя с девушкой. Котенка Саше подарили. Зина и Носферату были его семьей. Между собой звери дружили. Зина приняла котенка за своего щенка, у нее даже началась ложная беременность, она кормила малыша молоком. Лишь когда Носик начал бегать по шторам, Зина призадумалась: вроде бы не собака? Но продолжала относиться к нему нежно, до блеска вылизывая уши.
