Кстати, Андрей Зоркий, учившийся во ВГИКе в те же времена, что и Тарковский с Ирмой, рассказывал, что она пользовалась большим успехом у студентов. Он сам за ней безуспешно волочился. Тарковский был страстно влюблен в свою однокурсницу, но Ирма долго не отвечала ему взаимностью. Она рассказывала мне, что обратила особое внимание на него после того, как он познакомил ее со своим отцом Арсением Александровичем. Ирма была настолько потрясена, что более благосклонно взглянула и на Андрея.
Надо сказать, что Андрей долго не решался уйти из своей первой семьи. Лариса неистовствовала, чего только не предпринимала! Но Тарковский снова и снова поживет у нее — и сматывается домой. Хотя об отношениях с Ларисой Ирме стало известно еще на «Рублеве». Но как и полагается жене, она узнала эту новость последней в группе. Просто раньше времени приехала на съемки, постучала в их номер, но Андрей не отворял. Коридорные уверяли, что он там. Когда дверь все же распахнулась, за его спиной стояла Лариса. «Она мне массаж делала, — сбивчиво объяснил Андрей, — у меня страшно разболелась спина». «Представляете, Оля, — рассказывала Ирма, — я даже ничего не заподозрила, настолько не могла себе представить эту женщину своей конкуренткой».
Тарковский связал себя брачными узами с Ларисой незадолго до рождения их общего сына Тяпы — Андрея-второго. Тарковский не собирался больше иметь детей, но Ларисе «пришлось» рожать, так как, по ее словам, очередной аборт врачи не разрешили. Так возникла новая, официальная семья.
Друзья Андрея не воспринимали Ларису с нужным пиететом, и постепенно она развела его с ними своей железной рукой. Все они, включая любимых Леву Кочаряна и Артура Макарова, оказались за бортом его жизни. Про Макарова Лариса рассказывала как про настоящего садиста, который публично избивал свою жену Милу, требуя, чтобы она вставала на колени и ползла к нему. Она говорила, что Андрею нравился мачизм Макарова, «настоящего» мужика, которому Тарковский старался подражать. Но позднее и у Ларисы с Андреем случались жесткие разборки.
Однажды мы снова отмечали у Тарковских какой-то праздник. Лариса, как всегда, накрыла роскошный стол. В какой-то момент мы с Солоницыным вышли на лестницу покурить. «Олька, а ты представляешь, — вдруг с какой-то ностальгической грустью произнес Толик, — ведь я еще помню те времена, когда бывал у Андрея на «Курской», где Ирма жарила нам покупные котлеты за десять копеек. И Андрей был совсем другим. Как же там было хорошо!» Я уже никак не могла себе этого вообразить.
