Приходилось ли вам замечать, что об одних и тех же событиях с течением времени разные люди рассказывают по-разному? Думаю, прав Высоцкий, который писал:
С налета не вини — повремени:
Есть у людей на все свои причины —
Не скрыть, а позабыть хотят они, —
Ведь в толще лет еще лежат в тени
Забытые заржавленные мины.
Подсознательно или сознательно человек хочет что-то выбросить из прошлого или переписать набело, потому что «черновик» корябает его гордость, ранит душу. И как отличить, где он говорит правду, а где занимается ретушью? Вопрос не праздный в нашей работе, ведь «Коллекция» специализируется на откровенных историях, которые мы неслучайно называем исповедями. Но я не волшебница и даже не экстрасенс, поэтому априори доверяю каждому герою, иначе невозможно издавать такой журнал, как наш. Конечно, мы проверяем то, что поддается проверке, но разве можно «проверить» любовь, ненависть, обиду? Сказала себе когда-то: моральная ответственность лежит на рассказчике. Но иногда мне все же хочется попросить прощения. Как, например, сейчас. В мартовском номере «Коллекции» мы опубликовали воспоминания подруги Руфины Нифонтовой, где та нелестно отзывалась о дочери и зяте известной актрисы.
Через несколько дней мне позвонила Ольга Нифонтова. Она не требовала опровержения, не ругалась, не грозила судом, а спокойно сказала, что я должна дать ей возможность вступиться — не за себя, не за мужа — за маму. И мы начали работать.
Ольга несколько раз приезжала в редакцию, и по тому, как выверяла она каждое слово, как внимательно относилась к обработке каждой — не своей, а маминой — фотографии, я поняла, что подругу либо подводит память, либо она не разобралась в непростых отношениях этих непростых людей, воспринимая только внешнюю сторону событий. Мать, отец и их очень независимая дочь были настоящей семьей, они и остаются ею несмотря ни на что. Простите, Оля, и желаю счастья вам, вашему мужу Геннадию и детям — продолжателям рода замечательной русской актрисы Руфины Нифонтовой.
