Мама не разговаривала со мной об этом, она была такой же, как я, целомудренной. Мы в этом плане были дико зажаты, не говорили друг с другом на интимные темы. Я была абсолютно неопытной и не подготовленной к взрослой жизни. «Плыви сама!» — сказала мама. Я и поплыла...
Мы с Геной поженились. Через год родился Миша. Свекровь советовала нам жить отдельно — у мужа после развода была однокомнатная квартира. Может, моя вина в том, что я сразу неправильно выстроила нашу жизнь. Но мне казалось, что страшно оскорблю родителей, если привезу ребенка из роддома не домой. А главное, надеялась, что Миша всех нас объединит в одну большую семью...
Конечно, мама ждала внука. Это факт. Из Франции привезла два красивых комбинезончика и ботиночки. Но камнем преткновения был Гена, родители так и не смогли жить с зятем в одном доме. Помню, я занималась в кухне глажкой. Попросила маму принести выстиранные марлевые подгузники, они были сложены в тумбочке в нашей комнате. Она возвращается и говорит: «Я не могу. Там ноги сидят». То есть муж сидит в кресле, ноги вытянуты и перекрывают ход к тумбочке. Не Гена, а ноги сидят. Нет имени, нет человека. Родители почти не обращались к зятю по имени. Например, если мужу звонили, они говорили ему: «Возьми трубку!» Мой муж никогда особым тактом не отличался, я его идеализировать не хочу. Но тем не менее к моим родителям он обращался по имени-отчеству.
Отец в своем ежедневнике оставил такую запись: «У меня родился внук. Миша мне сразу понравился, чего, наверное, никогда не случится в отношении его папы». Вот, например, такая сцена. Мы с мужем завтракаем в кухне. Миша в комнате подает голос — проснулся. Почему бабушка с дедушкой не могут подойти к любимому внуку? Меня это сильно задевало.
Однажды муж привел в гости нашего общего знакомого — оператора из Белоруссии. Я попросила папу посидеть с Мишей. Вдруг слышу плач. Иду, смотрю: ребенок один.
— Пап, — захожу к нему в комнату. — Я же попросила, чтобы ты с Мишей посидел!
— Муж пришел, пусть он и сидит.
Разве можно свое отношение к зятю переносить на внука?
Сначала мы вели общее хозяйство, а потом, когда стали возникать разногласия — кто что купил, кто что съел, — решили разделиться.
