Главным обвиняемым во всех трагедиях нашей семьи с подачи Соловьевой стал мой муж. Она пишет, что это «от ненависти к нему» мама могла умереть. Перед тем как написать этот материал, я попросила:
— Гена, расскажи мне, пожалуйста, еще раз, как все было. Что произошло в тот день, когда умерла мама?
Гена помолчал, стал рассказывать, а потом заплакал:
— Хорошо, что тебя там не было...
На площадке у маминой квартиры столпились соседи. Гена открыл дверь ключом и вошел в прихожую. Было темно. Он перекрестился, включил свет и, сняв ботинки, пошел по воде внутрь. Мама лежала на полу ванной комнаты. Она была мертва...
Я записала последнюю встречу с мамой, чтобы удержать это в памяти: «В пятницу вечером, 25 ноября, забирала Мишаню, он несколько дней гостил у бабы. Мама сидит в кресле, вдруг Миша, прощаясь, пытается ее перекрестить. Мама серьезно поправляет: «Крестить надо не слева направо, а справа налево» — и водит его рукой. Целуемся в прихожей нос-подбородок. Последняя встреча... На улице темно. Баба в темном окне кухни долго вертит фонариком. Миша все время оглядывается, машет рукой. Долго видно свет фонарика сквозь ветви деревьев. Уходим...
В субботу мама ездила на дачу. Утром и вечером разговаривали с ней по телефону. В воскресенье, около 15-ти, меня начинает знобить. Ложусь под два пледа, не могу согреться. Температура зашкаливает. Вдруг телефонный звонок. Миша взял трубку сам, слышу — говорит с бабой. С трудом ползу в кухню: «Мам, хотела к тебе сегодня ехать, но со мной что-то жуткое творится. Давай завтра...» — «Ну ладно».
На следующий день мама должна была быть в театре на репетиции. Около одиннадцати вечера звонит мамина соседка снизу Антонина Ударова (у Соловьевой она превратилась в Веронику Дударову): «Оля, у меня потолок мокрый и по стене течет вода». Звоню маме, никто не берет трубку. Геннадий одевается и уезжает. Миша спит. Лежу, завернувшись в плед и не отрываясь смотрю на часы. В двадцать три часа тридцать пять минут резко взрывается телефон. Гена тихо говорит: «Ну, все...»
Я позвонила Шуре Равенских, которая жила несколькими этажами выше, и попросила спуститься в мамину квартиру помочь Гене. Всю ночь они собирали воду с паркета, сушили ковер на балконе. К слову, Соловьева придумала какой-то необыкновенный импортный ковер с десятисантиметровым (!) ворсом, с ромашками и васильками. Никогда у нас такого ковра не было. Обыкновенный ковер, купленный в магазине. Наутро в квартиру мамы приехали мы с Мишей. От озноба и жара не осталось и следа, будто и не было ничего. Мистика?..