Недавно сестра сделала нам сюрприз: приехала на папин юбилей. Причем сначала объявила: «Я не смогу прилететь, у меня куча занятий». И мама расстроилась. А мне Глаша по секрету сказала, что все же вырвется, и я ее чуть не сдала, потому что сама ей билеты покупала. Сюрприз удался — сестра приехала. Когда папа заметил Глашу с двадцатью воздушными шариками, я увидела выражение его лица — будто перед ним призрак! Мы все обнимались и плакали. Даже бабушка, а она у нас кремень. И мама. А гости, наверное, подумали, что мы ненормальная семейка. У нас слезы близко. Я, например, даже тост нормально сказать не могу, сразу плачу. Это главный подарок был — эмоции, счастье и то, что мы все вместе, всей семьей. Для нас сейчас это редкость.
За сестру я очень волнуюсь: она такой чистый человечек, сейчас таких мало. Я рада, что она учится в Праге: там люди с другим менталитетом, они добрее. Глаша, хоть внешне вроде бы непробиваемая, — тонкая и ранимая. Мне было страшно, что здесь ее кто-то обидит. Я за нее готова всех порвать. А еще я мечтаю, чтобы у меня родился сын и носил фамилию Сидихин, потому что у нас одни девочки: некому продолжать род.
— Ты смотришь фильмы с папиным участием?
— Да, и сейчас уже спокойнее на них реагирую. Раньше мы на все премьеры ходили и даже дома его роли разбирали. Я маленькой ревела взахлеб, когда папу убивали на экране или он шел с брызгами крови на лице. Папа любит рассказывать, как я впервые увидела его в постельной сцене. Закричала на весь зал: «Это мой папа с чужой тетей! Вот приедет — убью!» Лет пятнадцать назад была викторина по ТВ, нужно было ответить, сколько у папы картин. Мы все гадали, и только бабушка точно знала: пятьдесят. Сейчас их в три раза больше. Так что за папиным творчеством следят все члены семьи. Я люблю его картину «Упасть вверх». Anonyma — это немецкий фильм, который вряд ли увидят российские зрители. Папу знают и любят в Европе, и он там востребован.
— Ты работала вместе с ним. Какие ощущения?
— С ним нелегко. Потому что папа в середине дубля может сказать: «Стоп, ты что играешь?!» И на площадке режиссер и группа из двадцати человек ждут, когда он со мной прорепетирует и проконтролирует. Или у нас есть совместный спектакль «Пять вечеров». Он вдруг говорит: