К слову, как не стало Пети, я начала отмечать и свои дни рождения. Друзья убедили. Помню, Светлана Крючкова увещевала: «Почему вы думаете, что Петя был бы рад, что вы по-прежнему не отмечаете?» И на меня это подействовало.
Мы всячески старались, чтобы в нашем доме всегда были спокойствие и мир, хотя для этого некоторое время пришлось притираться и идти на обоюдные уступки. Свою машину Петя в силу возраста уже не водил. Я его возила, и муж наслаждался — у него теперь есть персональный шофер! В то, как я управляю автомобилем, он не лез. Один раз попытался, но я тут же остановилась:
— Хочешь пойти пешком?
Петр Сергеевич как мудрый человек сразу все понял. Помолчав, сказал:
— Поехали дальше.
Урок он усвоил, и впоследствии мы ездили мирно.
Петр Сергеевич меня тоже учил уму-разуму. Как-то были в гостях, и мне отчего-то не понравилось, что Петя говорит. Наступила ему на ногу под столом. Он тут же громко объявил: «Знаете, сейчас моя жена наступает мне на ногу». Готова была сквозь землю провалиться! Никогда больше так не делала.
Однажды ждали гостей, накрывали на стол. Петя достал праздничный сервиз, который в советские годы был страшным дефицитом и раздобыть его удалось только благодаря работе в банке. И вдруг как-то неловко повернулся, потерял равновесие — и все полетело на пол. Но я, и глазом не моргнув, продолжала что-то говорить подруге. Муж даже укорил: «Слушай, ну ты хоть как-то отреагировала бы». Уж кто бы говорил! Ведь сам, когда я позвонила домой сказать, что стукнула его машину, задал один-единственный вопрос:
— Ты цела?
— Со мной все в порядке. Но вот машина...
— Давай быстрей домой. Друзья приехали, надо поскорей ужин сообразить.
А на следующий день, садясь в машину с кое-как привинченным бампером, Петя даже не обошел ее, не рассмотрел повреждения, уж не говоря о том, чтобы начать ругаться.
Вельяминов вообще обладал непоказным чувством достоинства. Те, кто знал его в молодости, рассказывали, что даже тогда к Пете нельзя было подойти и запросто похлопать по плечу. Помню, когда в Театре эстрады устраивала вечер памяти Петра Сергеевича — исполнялось полгода со дня его смерти — Борис Смолкин сказал со сцены: «В присутствии этого человека ты не мог сказать вульгарного слова. Нет, он не запрещал. Но ты не мог — и все тут».