— Может быть, мы как-нибудь решим проблему?
— Что вы предлагаете?
— Знаете, у меня завтра мужу сорок дней. Мне ни до чего.
Он смотрит на фамилию в документах, поднимает брови:
— Петр Вельяминов? — и рвет уже выписанную квитанцию на штраф! Более того — извиняется!
Честно говоря, я до сих пор под впечатлением. Как любил повторять Петя, люди могут нести зло, но обязательно приносят в этот мир частичку добра.
Всегда буду себя корить за то, что не позвала к Пете священника. К человеку, который говорил и писал, что его спасает вера в Бога. А из-за моего страха напугать, из-за того, что сама не была готова к его уходу, оставила человека без покаяния. Меня это мучило. Оттого решила отказаться от традиционной фотографии на могиле, вместо нее на Петином камне — икона. Тем более, в роду Петра Сергеевича был Кузьма Вельяминов — святой преподобный Кирилл Белозерский, основатель Кирилло-Белозерского монастыря. Мы с мужем ездили туда поклониться его памяти. А художник, взявшийся за эту икону, рассказывал, что как раз был в монастыре, когда умер Петя, и уже тогда подумал, как было бы хорошо поработать над памятником. Я понимала, что такое необычное надгробие устроит далеко не всех, кто знал Петра Сергеевича, но не стала ни с кем советоваться: для меня речь шла не о всем известном артисте, а о моем муже.
Сегодня заполняю свою жизнь как могу: устраиваю творческие встречи в музейном комплексе «Вселенная воды» водоканала Санкт-Петербурга, забочусь о приюте для бездомных животных, который курировал Петр Сергеевич, встречаюсь с друзьями. Пытаюсь сохранить память о Вельяминове. Я помогаю готовить книгу к его девяностолетию, которая должна выйти в серии «Жизнь замечательных уральцев». Ее идея принадлежит замечательному подвижнику из североуральского Краснотурьинска — места первой отсидки Петра Сергеевича, города, где он впервые вышел на сцену в самодеятельном концерте, начал играть в джазовом коллективе бывшего зэка Виктора Пржездецкого. В 1948—1949 годах Петя гастролировал по двенадцати лагерным пунктам, за что ему скостили почти полгода жизни за колючей проволокой. Так начинался театральный путь Вельяминова.
