Здоровый скепсис всегда уберегал от компании психически неуравновешенных, завистливых артисток, которые, изменив голос, звонили по телефону более удачливым коллегам и угрожали разрушить эту самую карьеру. Что в ней хорошего? Слово «карьера» не случайно созвучно слову «барьер». Барьер, еще барьер, еще...
Так вот. Люди, которые нас с Анной-Марией тайно снимали, говорили между собой по-русски и обсуждали подробности увиденного совсем не на поэтическом языке Пастернака — «скрещенье рук, скрещенье ног, судьбы скрещенье...», а грубым, пошлейшим образом. Послушав еще немного, я поняла, что за нами подглядывают, как в замочную скважину, не ради того, чтобы сально зубоскалить. Они абсолютно хладнокровно планировали наше убийство. И произойти это должно было со дня на день.
Если бы я была в Москве, наверное, бросилась бы в полицию, написала заявление с просьбой принять меры в связи с угрозой жизни — моей и ребенка. А здесь куда бежать?! Где прятаться?! В джунглях?! Выход был один — лететь в Москву, спасаться. Я тут же разбудила Марию, мы рванули в гостиницу (ее держали русские), не взяв ни денег из хозяйского дома, ни вещей, чтобы наблюдатели не поняли, что добыча ускользает.
Ночевали прямо в холле, даже не сняв номер. Мне казалось, так безопаснее. Всю ночь не сомкнула глаз от ужаса, пытаясь успокаивать себя мыслью, что на территории отеля, где вокруг люди, на нас вряд ли нападут. Почти все деньги, что были, я отдала на ресепшен, попросив купить билеты на самолет до Москвы.
Наше возвращение на родину пришлось на двадцать третье февраля. Этот «праздничный» день не забуду никогда, все было как в кино. Рыдать начала еще в машине по дороге в Даболим, аэропорт Гоа, услышав, что в Москве минус тридцать. Бросилась в магазин дьюти-фри:
— Мне нужны теплые штаны, самые маленькие!
— Вот все, что есть...
Делать нечего, лучше вельветовые брюки сорок четвертого размера, чем ничего.
Во время полета стройные яркие стюардессы поздравляли мужчин с Днем защитника Отечества, но лучшим «украшением» праздника стали мы с Машей. На нас таращился весь самолет: из плюс пятидесяти в замороженную Москву летит мама в сандалиях, летней юбке, майке и темных очках (чтобы скрыть слезы) с маленьким ребенком, закутанным в вельвет. Не знаю, что имело бы больший успех — комедия или трагедия, снятая по мотивам наших злоключений.