Текст роли, выученной во ВГИКе, еще не был забыт, да и компания подбиралась интересная: Аня, Андрей Соколов, сын Анатолия Солоницына Алексей, Юрий Соломин. Съемки проходили в Музее-заповеднике Чехова в Мелихово и в Переславле-Залесском, на берегу Плещеева озера. Мы базировались на территории дома отдыха, где были отстроены впечатляющие декорации — копия дома в Мелихово, небольшой лодочный причал и, конечно, та самая сцена, на которой Заречная сыграла мировую душу. Было хорошо — мы там жили и купались, там же делали кино, пройдя пару десятков метров до съемочной площадки. Фильм получился таким, каким получился. Мамина «Чайка» нашла своего зрителя.
Мне же работа в картине помимо опыта и общения с прекрасными людьми и замечательными актерами принесла неплохой гонорар.
Получив деньги, я первым делом купил маме телевизор — самый большой. Вместе с Аней мы привезли его домой, втащили наверх, подключили. Сидим, ждем прихода мамы, чтобы увидеть ее реакцию. Вот открылась и захлопнулась дверь, звякнули ключи. Встречаем маму на пороге, проходим в комнату. Она начинает искать в шкафу какую-то книгу, делать какие-то дела. Так проходит минут пять... Наконец я не выдерживаю и, показывая на телевизор, говорю:
— Мам, это тебе.
Она всплескивает руками:
— О-о-о! Вот это да! Спасибо!
После «Чайки» я некоторое время занимался всякой ерундой, пока мой друг Арсен, бывший однокурсник, не затеял большое кино под названием «Майонез».
Предложил вместе доработать имеющийся сценарий и разделить на двоих режиссерское кресло. Естественно, отказаться от такого было невозможно. Арсен и я принимали участие в каждом этапе работы — от реквизита до саундтрека. К сожалению, мы были тогда излишне самоуверенными, «непугаными» и совершили несколько фундаментальных ошибок. Тем не менее результат, как мне кажется, получился по-своему интересным. В общем, судьба у «Майонеза» сложная, он так и не вышел на киноэкраны. Сейчас, по прошествии (страшно сказать!) семи лет, мы возвращаемся к картине, чтобы переосмыслить, внести кое-какие правки и, возможно, дать ей новую жизнь. Помимо этого я решил в некотором смысле вернуться к истокам и снял короткометражку, которую сейчас отправляю на фестивали.
Посмотрим, что из этого выйдет.
Я долго жил с мамой, но потом снял отдельное жилье. Никакого глобального конфликта, на который намекали газеты, между нами не было. Любому ребенку рано или поздно хочется начать самостоятельную жизнь... Когда мама была дома, а ко мне заходили друзья, чаще всего я с ними общался на лестничной клетке. Конечно, мама была с ними знакома и порой укоряла меня в том, что я негостеприимный, но никогда не настаивала, не давила. Мне же казалось неправильным приглашать друзей в мамин дом, а уж тем более — приводить туда девушек. В отсутствие хозяйки случалось, но при ней — ни разу. Не понимаю молодых людей, которые селят в родительской квартире своих возлюбленных. По-моему, личная жизнь и отношения с родственниками должны быть разделены. Это вовсе не значит, что меня не волнует, как мама и Аня воспримут мою девушку.
Но их мнение точно не будет решающим. Я не из тех, кому перед вступлением в серьезные отношения нужно заручиться благословением всего клана, включая грудных детей и домашних животных. Тем не менее было приятно, когда, посмотрев видеозапись с девушкой, с которой мы сейчас близки, мама сказала: «Красивая. И глаза — умные, добрые. Сашенька, у тебя хороший вкус».
Повторюсь: никакого глобального конфликта и осложнения ситуации, после чего я переселился в съемную квартиру, не было. Журналисты привязывают к этому «событию» одно из маминых интервью, где она сожалела о том, что сын, «подававший большие надежды как актер», бросил ВГИК и теперь находится в подвешенном состоянии, что мы в последнее время отдалились друг от друга, почти не общаемся.
