У меня и мысли не возникло, что за внешностью пижона скрывается родная душа. Он спросил:
— Вы актриса Кира Петрова, которая едет на Сахалин?
— Да...
— Давайте знакомиться: Яков Крейлис, выпускник Ленинградского театрального института, тоже поступил на работу в этот театр. Может, поедем вместе? Вдвоем веселее.
Пригласила его войти, усадила на диванчик. Начали болтать о том о сем, и само собой получилось, что Яшенька рассказал всю свою жизнь. Так заслушалась, что не заметила, как наступила ночь. Хотя Крейлис был всего на три года меня старше, тягот на своих плечах вынес немало.
Родился Яша в Риге в очень богатой семье. До конца дней ненавидел черную икру: говорил, что переел в детстве. Его отцу принадлежало имение в Колберги, в шести часах езды от Риги. Жили шикарно: у дома были разбиты оранжереи, в парке разгуливали серны. Пиво, которое варили на заводе Крейлисов, славилось на всю Латвию. Причем глава семьи всего добился своим трудом: работать начинал в пять утра, домой возвращался глубокой ночью. Умер он так: пытался усмирить разъяренного быка и напоролся на рог.
Когда в Прибалтику пришла советская власть, старшие Яшины сестры учились в Англии. Потом они осели в Канаде и на родину уже не вернулись. Якова с матерью и младшим братом Артуром «раскулачили»: запихнули в теплушку и отправили на Север, в тундру. По дороге мама заболела дизентерией, их высадили в Игарке, где она и умерла.
Яше было всего десять лет. Они с братом попали в детский дом, где детям врагов народа пришлось несладко. И тут им несказанно повезло: встретилась хорошая женщина, жена адвоката, которая взяла их к себе. Не помню подробностей, но после войны Крейлисам удалось вернуться в Латвию. Перед самой смертью мать рассказала сыновьям, что в Риге в старом шкафу есть потайной ящик, где спрятаны золотые монеты. Мебель семьи разобрала родня, поэтому братья эти монеты нашли, что помогло им какое-то время продержаться.
Брат остался в Риге, а Яков переехал в Ленинград к тетке, поступил в театральный институт на курс легендарного педагога Бориса Зона. И вот теперь нам предстояло вместе отправиться на Сахалин. С трудом уговорила Яшу сложить наши жалкие «капиталы»: Крейлис, сам нищий, но джентльмен, всюду порывался за меня заплатить.
С самого первого дня, пока готовились к отъезду, и потом, уже в Москве, где добывали билеты, мы веселились.
Я по натуре заводила, Яша на мои «подначки» шел с легкостью и радостью. Все пять суток в поезде мы прохохотали, довольные собой, как полные идиоты. Когда сосед по купе, тихонький старичок, засыпал, я пела ему песенку «Спи спокойно, старый слон», декламировала стихи. На остановках мы с Яшенькой танцевали вальс на платформе. Нам не нужна была музыка — она звучала в душе.
В Южно-Сахалинске выяснилось, что областной драматический театр только что уехал на гастроли по материку. Нам было велено остановиться в гостинице, где мы заняли единственный свободный номер.
Наутро явился администратор, приказал: «Немедленно освободите помещение!» В советские годы селиться вместе разрешалось только супругам. В этот самый момент Яша впервые показал, что готов взять на себя любую проблему. Попросил меня выйти, сам остался с администратором. Минут через пятнадцать тот ушел. А Крейлис, опустив голову, стал объяснять: «Может, ты рассердишься, но пришлось сказать, что мы практически муж и жена, осталась формальность — свадьба и день уже назначен». Я смутилась, покраснела... Мы, конечно, успели друг в дружку втюриться, но ничего между нами еще не произошло, только целовались. И еще долго не переходили на «ты».
Я была девушкой целомудренной, так мама воспитала. Яша оказался такого же строгого поведения. Однако чувств своих мы не скрывали.
