Росла она не самой здоровой девочкой, Влад за нее переживал, оберегал. У него было два номера ее телефона: «Маша-1» и «Маша-2». Первый знали родные и друзья, второй — только Владик.
Родители надеялись, что она тоже найдет себя в мире кино. Полагали, что смогут здесь помочь дочке. Но Маша уехала в глубинку, километров за восемьсот от столицы, стала работать поваром. Брат уважал этот выбор. При каждом удобном случае встречался с Машей. Говорил, что счастлив за сестру: мол, у нее там и дом с садом, и полно зверья, она живет в гармонии с собой — пишет сказки и рисует. Влад вообще ценил людей, которые придерживаются своей линии и знают, что делают, когда и зачем.
Про свою личную жизнь Галкин не распространялся, не был любителем болтать. Ни одного разговора про то, как в школе с девочками целовался, как в институте гулял, на ком женился. Знаю лишь, что Влад четыре раза в ЗАГС ходил, но эти темы были закрыты. Бывшие женщины его не забывали, пытались вернуть. Но он никогда не оборачивался назад.
С актрисой Михайловой, последней женой, Влад познакомился в лифте театра. Даша ставила спектакль «Дело №...» по мотивам романа Достоевского «Братья Карамазовы» и пригласила Галкина на роль Мити. Понравились друг другу, он стал ее завоевывать: пообедали, что-то рассказал, насмешил — у Влада было отличное чувство юмора. Так что эта постановка их и свела.
Мне кажется, Даша — единственная женщина, которую Влад по-настоящему любил.
Она очень сложный человек: серьезная, упертая, в чем-то сильная и что особенно важно — спокойная. У Владика к ней было совершенно рыцарское отношение: люблю, целую, букеты, машина у подъезда. На жену отводилась половина жизни. Влад был совсем не меркантилен. Купил квартиру и записал на Дашу. Хотел, чтобы у той была отдельная от ее матери жилплощадь. Тещу зять, скажем так, не очень жаловал. Земельный участок в Первомайском оформил на маму, Елену Петровну. Все раздавал, говорил: «Я мужик — всегда на себя заработаю».
Машины ценил за двигатель, а не за понты. Купил «порше», немного покатался и сдал: «Заберите, она нормально не ездит». Для Даши авто выбирал с точки зрения безопасности, плавности хода, цена не имела значения.
Сначала взял джипчик «сузуки джимни» — маленькую, не слишком красивую, но очень надежную машинку, однорамную. Он мне все рассказывал про эту раму, которую пробить невозможно, говорил, что за жену теперь может не беспокоиться. Потом новый разговор: «Даше нужно возить театральный реквизит». Купил ей машину побольше, «лексус».
Надо понимать, что жена была старше Владика на шесть лет и изначально по-житейски умнее. Кроме того, по-моему, в ее характере присутствует некая доля меркантилизма. А Влад был открытый, большой, сильный ребенок, совершенно бескорыстный и при этом абсолютно нетребовательный в плане быта. Сам готовил, гладил, ему все было несложно. Звонит: «Миш, приходи, я классный шмат мяса купил». Метал его на сковородку, за те пять минут, что мясо жарилось, строгал огурцы с помидорами, туда же укропчика с лучком — он очень любил зелень, все время что-то с ней готовил.
Ловко так, сноровисто. И не считал, что жена должна подать ужин или помыть за ним посуду.
Не знаю, любила ли Михайлова мужа, а вот от него слышал не раз: «Даша — самая большая любовь моей жизни». Хотя думаю, что для Влада, как и для меня, женщина — прежде всего тепло, уют, забота. А этого в их доме не было. Да, все красиво — мебель современная, занавески. Даша как творческая натура хорошо чувствует стиль. Чистота, порядок. Но что в наше время говорить о быте? Посудомоечная машина, стиральная — включил, и все дела. Ощущение дома, тепла ведь из другого складывается. Чтобы Даша с порога мужу на шею кидалась, ластилась или к его приходу жареная картошка на кухне шкворчала — такого не помню. Там, скорее, было похоже на партнерство, чем на семью, а с годами в подобной ситуации становится тяжело существовать.
Я с первой женой вот так же прожил десять лет.
