Он стал вором-карманником. Когда его поймали, папа попросил: «Леночка очень переживает, сходи в Большой дом, замолви словечко, может, удастся вызволить». Но офицер, выслушав мою историю, махнул рукой: «Напрасно хлопочете! Таких не переделать!» И действительно, только он вышел из тюрьмы, как в трамвае залез к кому-то в карман и опять загремел. Мы не общаемся. Уже после смерти отца — его не стало в 1973 году — я оказалась в Ялте. Иду по берегу моря, вдруг слышу специфический голос Елены Ивановны. Даже желания не возникло подойти поздороваться. Прошла не обернувшись.
Я буквально билась в двери киностудий. Но если сразу после премьеры «Разных судеб» меня еще утверждали, то спустя совсем короткое время пробы все чаще оборачивались пшиком.
«Первые радости» — мимо, «Дама с собачкой» — мимо. Все мимо! Что происходит? Неужели у меня действительно какое-то не такое, злое лицо? Режиссер Виктор Фетин на пробах к фильму «Донская повесть» почему-то приклеил мне здоровенный нос. Зачем превращать женщину в уродину? Но Фетин меня тоже не утвердил: роль сыграла Людмила Чурсина, ставшая после этой картины его женой. Хорошо жилось тем актрисам, которые были замужем за режиссерами. Вот, скажем, замечательная Тамара Логинова сколько снималась, когда была замужем за Александром Аловым, а после развода с экранов практически исчезла. Но у меня даже мысли не закрадывалось искать себе «подходящего» мужа.
Боже сохрани! Привыкла всего добиваться сама.
Иногда мне просто не везло. Так, еще до «Разных судеб» пробовалась на роль Натальи Гончаровой к Сергею Герасимову. Он отстегнул с пояса цепочку с часиками, приложил их мне на лоб как диадему. Выглядело совсем как на знаменитом портрете Натальи Николаевны кисти Брюллова. Но фильма не случилось.
А бывало, что пробы проводили просто для галочки: с самого начала было ясно, кого утвердят. Например на «Отелло» — Дездемоной стала Ирина Скобцева, у которой уже начинался роман с Сергеем Бондарчуком, игравшим мавра. Или на фильме «В твоих руках жизнь» меня обошла Марианна, тогдашняя жена Олега Стриженова, приглашенного на главную роль.
Еще вчера я была на самой вершине.
Взлетела на нее в один миг, моргнуть не успела, как проснулась знаменитой. Однажды даже привезли из Киева значок с моей физиономией. Модницы копировали наряды моей героини: платья с пышными бантами на талии и блузки с большими буфами. И вдруг — бамс! — вокруг звенящая тишина. Хотя по-прежнему в любом киоске можно было купить за пять копеек мою фотографию. В те годы на стадионах устраивали настоящие праздники, на которых я выступала рядом с Марком Бернесом, Николаем Черкасовым, Аллой Ларионовой. Рассказывала о съемках, пела «Ты надела праздничное платьице...» из «Разных судеб», а после выхода «Олеко Дундича» вылетала на стадион верхом на лошади.
Публика сходила с ума. Но сколько можно рассказывать одни и те же истории, петь одни и те же песенки?
До сих пор не знаю, почему так сложилась моя киносудьба. Возможно, моя внешность не отвечала духу времени, не походила я по типажу на героинь тех дней — доярок и колхозниц. И не я одна, многие ярко дебютировавшие актрисы оказались невостребованы. Страшно жаль, что не все из них нашли в себе силы вырваться из тупика. Потеряла рассудок и покончила с собой Катя Савинова, так и оставшаяся в памяти как Фрося Бурлакова из «Приходите завтра...». Не дожив и до сорока лет, сама себя погубила Изольда Извицкая — лучезарная Марютка из «Сорок первого»...
Я пыталась бороться. Однажды даже ходила к министру культуры Екатерине Фурцевой. Режиссер Роман Тихомиров собирался экранизировать «Евгения Онегина». Подумала: ну уж Татьяна Ларина — стопроцентно моя роль. И пробы вроде были приличные. Оказавшись по какому-то поводу в Москве, записалась на прием, сажусь напротив Фурцевой:
— Что происходит? Съемки ведутся на «Ленфильме», я работаю там в Студии киноактера. Где еще брать артистов? Посмотрите пробы, они хорошие. Почему меня не утверждают?
— Будем думать.
А сама только тем занята, что рассматривает мои руки, вернее два кольца, еще бабушкины, которые удалось сберечь в войну.
