После случая с нападением неизвестных мама не раз оказывалась в больнице из-за проблем с дыханием и глотанием. Часто повторяла: «Доченька, так все плохо, я, наверное, скоро умру». Я слышала это на протяжении нескольких лет и всерьез уже не воспринимала. Но в последний раз, навещая ее в Боткинской больнице, пошла на всякий случай поговорить с лечащим врачом. «Мы только что сделали анализы, никаких причин для беспокойства нет, завтра Елизавету Сергеевну выпишем», — сказала молодая врач.
Успокоенная, поехала домой, а ночью увидела сон. Зима, я иду по улице со своим одноклассником Сашей, тоже сыном актрисы. Мы заходим в какой-то двор, открываем дверь подъезда, поднимаемся по лестнице и оказываемся в огромном зале с большими окнами, за которыми падают крупные хлопья белого снега.
Вокруг стола сидят мамины коллеги, друзья. А вот и она заходит в красивом платье — в котором выступала на творческом вечере. Вокруг суета, какой-то праздник. Я смотрю на снег в окно — и вдруг вижу актеров, которые на носилках выносят маму на улицу и опускают ее в центре пустынного двора.
— Что вы делаете?! — кричу я. — Там же холодно, мама простудится.
— Поверь, так нужно... Она очень устала, — отвечают они и смотрят на меня многозначительно, словно давая понять: чего-то ты, Катя, не знаешь. И я им верю. А снег все падает и падает и лежит не тая в складках маминого платья...
На следующий день ее выписали. А еще через два дня мне позвонила теща дяди Саши и сказала, что мама умерла: кусок яблока застрял в дыхательных путях и она задохнулась.
Я похоронила маму в том самом платье...
Театр взял на себя все расходы. Директор Феликс Янович, который очень хорошо к маме относился, устроил похороны и поминки. Друзья-артисты выходили на сцену и говорили прощальные слова, выступил режиссер Владимир Мирзоев, зачитали письмо от Анатолия Васильева — он был тогда не в Москве. Театр повел себя очень достойно. Отцу я сообщила, но он на похороны не приехал и вообще не проявил никакого участия, а Женя Козловский был.
Некоторые считают, что Елизавета Никищихина покончила с собой. Нелепое утверждение. Разве можно рассчитывать в таком деле на яблоко? Были предположения о снотворном, но и в них я не верю.
Мама была верующим человеком и вряд ли пошла бы против Бога. Да и в ней самой я не видела никакой решимости свести счеты с жизнью — просто чувствовала, что угасает.
Мне уже приходилось терять близких. Дедушка умер довольно рано, когда я еще была ребенком, а вот бабушка пережила двоих своих детей — дочь Лизу и сына Володю. Мамин младший брат был очень живой, веселый и красивый, любил играть на скачках. Совсем молодым занимал высокую должность в «Интуристе», а когда началась война в Афганистане, уехал туда, занимался чем-то вроде железнодорожной логистики. Спустя четыре года Володя вернулся — и чуть ли не в первый день в Москве был убит. Это произошло на встрече с друзьями, в кафе в центре Москвы. Подробностей не знаю, только то, что Володю ударили по голове.
