Но увы, во всяком случае внешне, их семейная история с каждым годом, который королева и Филипп прожили вместе, приобретающая новый слой благородной патины, начиналась как типичный мезальянс с одной стороны и брак по расчету — с другой.
Нет, королевское происхождение Филиппа никогда не подвергалось сомнению. Внук короля Греции Георга I, праправнук легендарной британской королевы Виктории и внучатый племянник последней российской императрицы Александры Федоровны появился на свет в полуразвалившемся доме на острове Корфу, где его отец, принц Андрей, ждал смертной казни за измену родине: кадровый офицер греческой армии, во время войны с турками он отдал приказ об отступлении. Семью Филиппа спасла британская корона. В 1922 году Греция, сотрясаемая войной, революцией и не желающая обострения отношений с Британией, позволила кораблям Георга V увезти Глюксбургов с Корфу.
Ранние годы Филиппа прошли в Париже, где семья жила в бедности. Отец его был известным гулякой, а мать одержима религией.
Высшим проявлением аристократизма королева Елизавета II вслед за своими предками считала умение достойно переносить жизненные невзгоды. Увы, это не про семью ее мужа. Устав от нищеты, принц Андрей бросил жену и детей и стал открыто жить в Монте-Карло с богатой американкой, которую очаровал его титул. Сестры Филиппа повыходили замуж за немецких аристократов, один из которых вскоре занял высокий пост в СС. Первого родного племянника Филиппа назвали Карл Адольф Андрей — в честь Гитлера.
Сам Филипп совсем мальчишкой переехал в Британию и воспитывался своим дядей лордом Льюисом Маунтбеттеном.
Учился за счет родственников в престижных школах, был вхож в самые аристократические дома Британии и рано оценил преимущества своего происхождения. На свадьбе двоюродной сестры, греческой принцессы Марины, и герцога Кентского, наркомана, бисексуала и сына британского короля, молодой Филипп Глюксбург сказал: «Королевская кровь все еще в цене. Ею можно прикрыть любые грехи».
Принцессе Елизавете тогда скрывать было нечего, кроме, пожалуй, врожденного, типично виндзорского упрямства. Воспитанная в женском обществе и слегка подавленная своей ролью наследницы престола, она не смогла устоять перед дальним родственником, настоящим красавцем. Стараниями дяди Льюиса, оценившего наконец социальный потенциал бедного греческого племянника, Филипп получил фамилию Маунтбеттен и британский паспорт.
С нацистскими родственниками было покончено — никаких связей, никаких контактов. Георгу VI, смирившемуся с выбором дочери, казалось, что все семейные скелеты надежно заперты: из греческого изгнанника, «принца-бродяги» с позорными в то время немецкими корнями, общими усилиями был слеплен стопроцентный англичанин.
Они стали хорошей парой — почти идеальной, если бы не просочившиеся в прессу слухи о том, что сразу после коронации в 1953 году у августейших супругов начались проблемы столь серьезные, что едва не дошло до развода. Спасла ли этот брак любовь? Или незыблемый принцип Дома Виндзоров: «Жизнь монархов должна быть окружена тайной»?
Поговаривали, что Филипп, после женитьбы на Елизавете вынужденный оставить военную службу, в какой-то момент взбунтовался. «Хорошо быть королем и плохо — мужем королевы», — с язвительным сочувствием писала пресса.
Спустя много лет выяснилось, что Елизавета II, к тому времени родившая сына Чарльза, очевидно, сочла миссию Филиппа выполненной: у Британии появился наследник мужского пола. По свидетельству людей, работавших при дворе, королева и не думала посвящать Филиппа в государственные дела. Более того, она требовала от мужа неукоснительного соблюдения дворцового этикета — например, Филипп должен был называть ее «мадам» даже наедине.
Загулы Филиппа много лет держались в строжайшей тайне.
