— кричу в ответ.
Никогда не искал приключений на свою голову. Во-первых, дорожил семейным благополучием, а во-вторых, патологически боялся подхватить дурную болезнь. Еще когда работал с Эдди Рознером, тот предупредил:
— Смотри, Бедрос, избегай случайных связей. Врачебной тайны в Советском Союзе не существует. Подхватишь заразу, об этом тут же сообщат на работу.
— Эдди Игнатьевич, я не по этой части. Счастливо женат.
Кстати, когда в артистической среде прошел слух, что сторонюсь женщин, ко мне проявили интерес мужчины нетрадиционной ориентации. Думали: раз работаю у Рознера, значит, не просто так.
— Бедрос, не согласитесь ли поужинать со мной в ресторане?
— предлагал очередной «голубок».
— Обычно ужинаю у себя в номере.
В общем, жизнь артиста полна курьезов, всего уж и не упомню. Но одну историю, которая заставила нас с Викой серьезно поволноваться, не забуду до сих пор.
Как-то приезжаю домой после концерта, а чемодан с моими вещами выставлен за дверь, на нем лежит пальто. Звоню, открывает теща:
— Все, Бедрос, кончилась советско-болгарская дружба.
— Ничего не понимаю, что произошло?
— Ты заразил Вику сифилисом!
— Быть такого не может.
— Может: она проходила диспансеризацию, сдала анализ крови. И тут такой позор!
— Так, Лидия Михайловна, занесите мой чемодан в квартиру, а я немедленно все выясню.
Наша семья стояла на учете в поликлинике для иностранцев у Белорусского вокзала, там работала хорошая знакомая. К счастью, была ее смена. Прибежал, говорю: так и так. «Сдай анализ крови, проверим», — успокоила она.
Ту ночь провел на вокзале, домой меня все-таки не пустили, еле дождался утра. Кровь на РВ дала отрицательный результат. Размахивая справкой, ворвался в квартиру:
— Так, Виктория Марковна, ну-ка, собирайся и дуй сдавать анализ.
Посмотрим, с кем ты здесь гуляла в мое отсутствие!
— Ни с кем я не гуляла, — возмущается жена.
— Не знаю, давай бегом к Наталье Петровне.
Вика опять сдала анализ — ничего, все чисто. Когда в поликлинике началась масштабная проверка, выяснилось, что мою жену спутали с какой-то кубинской студенткой.
Филипп радовал нас, рос на редкость положительным, домашним парнем. Мы с Викой ни разу не требовали: «Хватит гонять по двору, садись делай уроки» — повода не было. Отличником он стал без нашего участия.
У сына в характере: все выполняет на «пять». Не зря мы назвали его в честь моего отца. Тот говорил: «Если что-то делаешь, делай как для себя». Гены у Киркоровых такие. Параллельно со школой Филипп успешно занимался в музыкальном училище по классу фортепьяно. Совсем не капризничал, отношения у нас всегда были очень трогательные.
Однажды сын попросил:
— Папа, хочу железную дорогу.
А где взять такую игрушку? Страшный был дефицит.
— Давай сами сделаем, — предложил я.
Филипп раздобыл где-то кусок фанеры, все распланировал: здесь будет лес, здесь мостик. Вместе все выпиливали, красили, клеили.
Приделали трансформатор к вагончикам. Железная дорога получилась — одно загляденье, фирменная.
С шести лет сын ездил с нами на гастроли. Вика начала тогда работать вместе со мной, вела концерты, объявляла номера. Советские гостиницы «с удобствами» в коридоре, обшарпанные микроавтобусы, в которых мы тряслись по ухабам, прежде чем добирались до колхоза, где я давал концерт в «красном уголке», — боевое крещение Филипп получил в раннем детстве. Он никогда не привередничал, если надо было, одевался и среди ночи ехал с нами на вокзал. Во время концертов любил стоять в кулисах и слушать песни. Обожал «Один раз в год сады цветут» в исполнении Анны Герман. Мы вместе с Аней и другими певцами из соцстран работали в программе «Золотая осень».
