Пусть кто-то сочтет легкомысленной, но уж какая есть. Один знакомый называет меня «самкой человека», и мне это определение подходит. Никогда в жизни не делала абортов, такие мысли даже в голову не приходили. И детей своих не предам.
...Морозным январским утром я возвращалась домой из женской консультации, прокручивая в голове слова врача: «У тебя очень низкий гемоглобин! Нужно каждый день есть говяжью печень с гречкой и пить гранатовый сок». Затем, жалостливо взглянув на меня, она спросила: «У тебя денюжки-то есть?» Кажется, я тогда покраснела: стыдно было признаться, что живу впроголодь. Денег не хватало ни на еду, ни на дорогущие витамины, которые она выписывала. На девятом месяце беременности весила пятьдесят шесть килограммов.
Мой отец в те годы вообще ничего не зарабатывал. До сих пор любимая его присказка — «По мне уж лучше пей да дело разумей». Отношения наладить нам не удалось, ругались из-за любой мелочи, как кошка с собакой, даже до драк доходило. Он пытался меня учить, указывать, как себя вести. Я считала, что раз он меня не воспитывал в детстве, то сейчас на это уже точно права не имеет. Жалела маму, которая оказалась у разбитого корыта: родители вновь сошлись. Она переехала в Москву, но не смогла сразу найти работу. Кровать в двенадцатиметровой комнате в коммуналке была всего одна. Я спала на полу возле шкафа, на куске тонкого поролона.
Через десять дней после моего восемнадцатилетия я стала матерью-одиночкой. Роды прошли тяжело. Антон перенес внутричерепное кровоизлияние и первый месяц жизни провел в больнице.
Когда его наконец выписали, я устроила подобие кроватки в глубоком ящике комода. Коляски тоже не было: гуляла, держа младенца на руках. Собирала по ночам бутылки, чтобы утром сдать и купить молочную смесь. Шила распашонки, вязала шапочки и свитерки. Антон и сегодня остается в нашей семье слабым звеном: ему поставлен диагноз «Умственная отсталость умеренной степени». Не хочу распространяться об этом, главное — мы выжили.
Чтобы хоть как-то выкарабкаться из финансовой ямы, Тошку пришлось почти на год отправить к моей бабушке в Харьков. Мама стала преподавать мировую художественную культуру в школе. Сама я поступила в Университет истории культур при МГУ, на платное отделение. Устроилась в иностранную компанию, которая занималась социально-маркетинговыми исследованиями: хватало и на обучение и, как говорил Андрей, «на покушать».
К 2002 году, когда мне исполнился двадцать один, наша жизнь более или менее наладилась.
А между тем карьера Краско набирала обороты: были сняты «Операция «С Новым годом!», «Блокпост», «Копейка». Осенью на экраны выйдет «Олигарх» Павла Лунгина. Мы посмотрим его уже вместе. На официальные премьеры Андрея было не вытащить, понтов он не терпел. Тихо сходим в кинотеатр недалеко от дома, вот только после сеанса нужно будет задержаться: Карасю придется раздавать автографы...
Все чаще бывая в Москве, где снималось большинство проектов, Андрей каждый раз вызванивал моего отца. После съемочного дня ему необходимо было расслабиться, посидеть в компании.
Он этого не скрывал, даже в интервью говорил: «Мои любимые напитки — чай и водка».
Отец от предложения выпить-закусить никогда не отказывался. Если к телефону подходили я или мама, Андрей звал поужинать и нас. Но я всякий раз отнекивалась — встречаться с ним было совершенно неинтересно.
Со времени нашего знакомства в Театре Эстрады прошло уже месяца четыре. Как-то ночью мирно сплю, вдруг звонок на мобильный. Отец. Я понимаю, что он сильно «под градусом».
— Ты сейчас где?
— Как где? Дома конечно.
— Что делаешь?
— Сплю. И тебе советую. Первый час!
