Стоило отойти на кухню, слышу, зовет: «Ирка, ты где?» Мы жили как иголочка с ниточкой. Были неразделимы, ни на минуту не расставались: и в радости и в горе. И когда умирал мой старший сын, ночевали вместе у его постели.
Костя не смог оправиться от давней травмы. Он работал на стройке. Что-то там не доглядели по технике безопасности, и сын упал с высоты шестого этажа рядом с люком. До железной крышки оставалось всего три сантиметра: ударься он об нее головой, не выжил был. Жена Кости в то время как раз была беременна вторым ребенком. Когда через полгода его выписали — обездвиженным, с отбитыми почками, — она ушла. И детей оставила. Мы их всей семьей поднимали. Сын пролежал четыре года и потом сумел все-таки встать, работал у меня киномехаником. Но травма не отпустила: когда его младшей дочке Свете было шесть, а старшей Иришке одиннадцать — Кости не стало.
До сих пор это боль моя непрекращающаяся.
Страшно хоронить свою кровинушку. Михаил Иванович очень переживал. Мы действительно были одной семьей: ни дня не проходило, чтобы кто-то не забегал. Миничка даже просил: «Пускай подольше побудут, переночуют».
Я никогда не прекращала попыток наладить отношения с Аленой. Но она даже на семидесятипятилетие Михаила Ивановича, которое праздновали в 1998 году, ехать отказывалась. «Если не появишься — ты не дочь своего отца, — убеждала ее Натанька. — Ведь он уже в солидном возрасте». Но думаю, Алена согласилась приехать только после того, как узнала, что в честь юбилея Михаилу Ивановичу дают участок земли и дарят машину.
За рулем Миничка никогда не ездил. Зачем? Ему стоило руку поднять — любой таксист считал за честь отвезти куда угодно бесплатно. Хотя начальник ГАИ Омска подарил однажды права всех категорий. Спросил: «Что я могу вам предложить?» Достал из стола бумажку и все штампики поставил. В 1994 году как инвалиду войны Пуговкину вручили «Запорожец». Выкатили шесть новеньких машин.
—Боже, зачем столько? — удивился Михаил Иванович.
—Мы из них сейчас одну нормальную соберем, — успокоили рабочие.
И действительно: с какой-то шины сняли, с другой руль. Собрали отличный автомобиль. Его водил наш сын Миша.
А вот на семидесятипятилетие подарили уже иномарку.
Как-то утром Алена была на пляже, туда на ней подъехал Миша. Она — к нему:
—Это наша машина!
Сын Миша говорит:
—Почему ваша? Это Михаила Ивановича. Я всегда за рулем, и то не считаю, что она «наша».
Как же Алена раскричалась! Хотя сам Миничка шутил, что ему очень повезло: «Личный водитель — сын». Всегда называл моих детей родными: он действительно так к ним относился.
Здесь я хочу немного рассказать о Саше Абдулове, он сыграл большую роль в нашей жизни. На том самом праздновании, когда в концертном зале «Юбилейный» собралась вся Ялта, неожиданно, под занавес, Саша вышел на сцену.
Оказалось, они вместе с тогдашним директором «Ленфильма», бывшим начальником охраны Ельцина Александром Коржаковым и другом Игорем Лавриком отдыхали в Крыму и решили зайти поздравить.
«Король!» — представил Абдулов Михаила Ивановича. И тут же позвал его сыграть короля в своем фильме «Бременские музыканты». Миничка гордился: он ведь восемь лет до этого не снимался. И при том, что условия были непростыми, молодым давал фору. В Азербайджане, где снимали натуру, случались такие песчаные бури, что иногда дверь вагончика по утрам не открывалась — заносило за ночь. За столом Саша всегда усаживал нас рядом с собой. А столы накрывались богатые, особенно в Баку. Гуляли по полночи. Саша очень Пуговкина любил, называл «настоящим русским артистом».
Из жизни они ушли с разницей чуть больше полугода. Сашеньки не стало третьего января 2008-го. Тридцатого декабря, когда его отпустили из больницы домой, я ему позвонила — с Новым годом поздравить, с рождением доченьки. Миничка в это время уже сильно болел, был совсем слабеньким, почти не разговаривал. Саша ответил: «Да, спасибо, поцелуйте Михаила Ивановича». Но это был уже не его голос: чужой, нездешний.
На девять дней по Саше мне удалось напечатать буклет, составленный из фотографий, сделанных на съемочной площадке. Звоню вдове Абдулова Юле, которую впервые увидела только на похоронах:
—Юля, вот буклет готов. Хочу подарить вам первой.
—Абдулов достоин шикарной книги.
Ваши буклеты мне не нужны.
Сказала — как отрезала. Вообще так себя поставила, что постепенно друзья Абдулова от нее отвернулись. И маму Сашину из дома выгнала.
Именно Саша помог нам перебраться в Москву, когда стало понятно, что из Крыма надо уезжать. Вслед за Советским Союзом рухнула курортная система: путевки распространять прекратили, выступать стало не перед кем. Закрылась Ялтинская киностудия. Миничка очень страдал без работы.
Но самое главное — резко ухудшилось медицинское обслуживание. А Михаил Иванович, к сожалению, не молодел. У него и сахарный диабет, и последствия ранения, и разные возрастные болячки. Когда в последний раз попал в Ливадийскую клинику недалеко от Ялты, нас поселили в люксе. Но там уже ни простыни не выдавали, ни обедом не кормили.
