Однажды его водитель Владик привез меня в трехкомнатную квартиру на Рублевском шоссе, дал ключи и сказал: «Это твое. Ты здесь хозяйка». Стала осматриваться и не могла отделаться от ощущения, что попала в сказку. Квартира была обставлена в моем вкусе. На стенах висели мои фотографии. В гардеробе — вещи моего размера, от носков до пальто. Позвонила Шабтаю:
—Что это?
—Это наш дом.
Мы бывали на Рублевке, но чаще оставались в квартире на улице Сергея Макеева, где они жили с Даней. В этом же доме у Шабтая был офис.
С Даниэлой у нас сразу сложились очень хорошие дружеские отношения. Я никогда не переступала грань, не старалась стать ей второй мамой или мачехой, была просто Аней — сначала любимой женщиной, а потом женой папы. Если девочка просила что-то сделать — делала, если нет — не навязывалась. Даня занималась в ансамбле «Непоседы», и я с удовольствием ходила на их концерты, но каждый раз спрашивала ее: «Можно мне прийти?»
На некоторых выступлениях бывала Настя. Иногда она брала Даниэлу на светские мероприятия, ездила с ней отдыхать. Это Шабтай всячески старался сблизить маму с дочкой — покупал им путевки, отправлял в театр или просто погулять. Дверь для Насти всегда была открыта. Шабтай считал, что мать — это святое. Я не слышала от него о Насте ни одного дурного слова.
И Настя при жизни бывшего мужа никогда на него не жаловалась. Она часто просила Калмановича о помощи — не только финансовой, — и он не отказывал. Помогал с проектами, посодействовал в получении высшего образования. Все, кто знали эту пару, удивлялись, какие лояльные отношения им удалось сохранить несмотря на развод. Но после гибели Шабтая Настя заявила, что муж ее терроризировал, заставил подписать отказ от дочери под дулом пистолета...
Когда вышла программа Андрея Малахова, в которой она все это рассказывала, мне позвонил наш хороший знакомый: «Аня, я в свое время был свидетелем того, как Шабтай и Настя договаривались об условиях развода — очень мирно, без пистолетов. Мы втроем сидели в ресторане, и я все слышал. Если нужно, готов пойти в суд и дать показания».
К счастью, до этого не дошло, хотя Насте удалось раздуть грандиозный скандал. Но я забегаю вперед...
Прошел год. Поехали на Олимпиаду в Афинах. Шабтай был менеджером женской сборной России по баскетболу, но я попросила его поселиться не в Олимпийской деревне, а в гостинице в городе. Не хотела, чтобы отвлекал. Мы выиграли бронзу. Для российской сборной это был небывалый успех.
После Олимпиады опять поехали вдвоем в Израиль. Я была вымотана до последней степени. Как-то гуляли ночью, и Шабтай сказал: «Давай дадим друг другу слово, что больше в баскетбол не возвращаемся. Я хочу детей, семью».
Начался непростой период. Я вошла в семью Шабтая и стала частью его жизни, а он привык жить совсем не так, как я.
Каждый вечер ехал куда-нибудь ужинать и общаться с людьми. Звонил мне за пару часов до мероприятия: «Аня, собирайся». Я покорялась его воле, хотя терпеть не могла тусовок. Да и статус «женщины Шабтая» меня не устраивал. Когда я еще играла, одна светская дама сказала:
—Анька, ты необычная женщина.
—Правда?
—Конечно. Ведь ты зарабатываешь деньги, а у нас все безработные.
В этом кругу большинство женщин вело жизнь содержанок. Для меня это немыслимо. Я сама себе хозяйка, с пятнадцати лет работаю.
У нас с Шабтаем была общая семейная кредитка, но я ею ни разу не воспользовалась.
