Одновременно с этим узнаю, что Ульянов переснимает некоторые эпизоды, чтобы добавить своему герою текста. Пытаюсь вмешаться: «Иван Александрович это с больным сердцем снимал! Выезжал на съемку в четыре утра, чтобы все приготовить к вашему прибытию. А вас не будили до последней минуты — щадили, давали выспаться!»
Ульянов советует не волноваться, однако звучит это как настоятельная просьба не соваться не в свое дело.
От тона, которым Михаил Александрович общался со мной при жизни Пырьева, ничего не осталось. Прежде заискивал, лебезил, угождал, от чего мне становилось ужасно неловко, теперь же демонстрировал полное пренебрежение и решимость: перешагну, но сделаю то, что намерен!
И мне вспомнились слова, сказанные Иваном Александровичем в его последнюю новогоднюю ночь: «Как хочется пожить еще. Не потому что страшно умирать — страшно тебя оставлять. Они на тебе выспятся...»
Перед самым выходом фильма на экраны узнаю, что Ульянов намерен поставить свою фамилию и фамилию Лаврова как сорежиссеров Пырьева не перед третьей серией, а перед всей картиной. Иду к Лаврову:
— Кира, как так можно? Иван Александрович снял картину почти полностью! Даже те эпизоды, что не успел запечатлеть на пленку, были им досконально разработаны, отрепетированы. Согласись, что кричать «Мотор!» — это не режиссура.
— Я-то против, — смущенно отводит глаза Лавров, — но если Ульянов поставит свою фамилию, я тоже свою поставлю.
Вызываю на серьезный разговор Ульянова и слышу:
— Понимаешь, Пырьев всего добился и ему уже сейчас ничего не нужно, а я хочу быть режиссером.
— Но для этого надо самому сделать что-нибудь приближенное к уровню Пырьева, а не присваивать его работу!
— Послушай, Лионелла, дай жить живым!
Мне ничего не оставалось, как поехать в ЦК.
Там попытались возразить:
— Но они тоже что-то делали — нам кажется несправедливым не считаться с их желанием.
И тут я доказала, что могу быть «железной леди»:
— Значит так. Если фамилии Ульянова и Лаврова появятся перед третьей серией, я смирюсь, но если перед всей картиной — как правопреемница Пырьева наложу на показ ленты вето! Вам известно, что в нашем государстве существует авторское право? Фильм на экраны не выйдет!
На другой день в отделе культуры ЦК состоялось совещание, участники которого были вынуждены согласиться с моим условием. Титр, что «Братьев Карамазовых» завершали Ульянов и Лавров, был поставлен перед третьей серией. Успех у фильма был ошеломительный, его показали во всех странах Европы, в Америке, в Японии. Участников съемочной группы стали приглашать на встречи с иностранными зрителями и журналистами. Принимали нас прекрасно, и зарубежные поездки остались во мне светлыми, радужными воспоминаниями.
Все, кроме тех, в которых участвовал Ульянов. Пусть простят меня его родственники, но ведь об увлечении Михаила Александровича спиртным писали многие, и даже его бывший зять.
В Японии нас поселили в небольшой гостинице в центре Токио. И вот как-то выхожу из своего номера и вижу, как пьяный Ульянов в одних трусах штурмует дверь отеля, пытаясь выйти на улицу.
Стучу в дверь оператора Вронского: «Сережа, быстрей! Сейчас Ульянова в полицию заберут!» Перехватываем коллегу уже на улице, пытаемся затащить обратно, а он упирается, орет. Еле успокоили и уложили в кровать. Но поздно вечером Ульянов врывается ко мне, открывает бар и выхватывает оттуда виски.