Прекрасными, просто замечательными! А когда четыре года назад его мама Любовь Васильевна приняла постриг и, оградившись от мира, поселилась в монастыре, ту часть заботы, что прежде принадлежала ей, Саша перенес на отца и на меня. И с женой Александра Катей мы по-настоящему дружим. Поскольку обе Рыбы, то практически по всем вопросам имеем одинаковую точку зрения. И непременно прислушиваемся к советам друг друга по части кулинарии, одежды, ухода за кожей, волосами. Из всех зарубежных поездок Катя привозит мне новые кремы, сыворотки, шампуни. Кажется, ей даже больше, чем мне, приятно, когда кто-то говорит: «Лионелла Ивановна, вы выглядите лет на двадцать моложе своего возраста!» Мы обе придерживаемся убеждения, что женщине непозволительно не хотеть или не уметь следить за своим внешним видом.
Кем бы она ни была — актрисой или домохозяйкой.
...Отвечая Стриженову «да», я уже знала, что уйду из профессии. Выбор в пользу семьи не был для меня трудным. Наверное потому, что я никогда не ощущала себя актрисой, что называется, до мозга костей. Никогда не гипнотизировала телефон в ожидании звонков от режиссеров, не сходила с ума, если долго не поступало предложений сниматься. Может от того, что знала: моя главная роль уже сыграна. Любой персонаж после Грушеньки изначально был мельче, неинтереснее. Снимаясь в «Хозяине тайги» и «Опасных гастролях», я чувствовала себя не в своей тарелке: обе эти главные роли не требовали от меня и тысячной доли того душевного напряжения и профессиональных затрат, с которыми была сопряжена работа на «Братьях Карамазовых».
Олег Александрович с моим решением согласился не сразу: «Подумай. Я не хочу, чтобы ты приносила в жертву мне и домашнему уюту свой талант». Но убедившись, что никакой жертвенности за моим выбором не стоит, очень ему обрадовался. Ну какой мужчина не хочет, чтобы дома его ждала ухоженная, не измотанная работой, ласковая, заботливая жена? Чтобы дом сверкал чистотой, а стол был уставлен всякими вкусностями? А как Олег радовался, когда я приезжала к нему на съемки или мы вместе отправлялись в турне по городам, где у него были намечены творческие встречи со зрителями! Во время выступлений мужа сидела скромненько в зале, а потом стояла в сторонке, наблюдая, как он раздает восторженным поклонницам автографы, отвечает на вопросы. Никогда, даже если нездоровилось, не позволяла себе подойти к мужу и сказать: «Ну хватит уже! Пойдем!» Наверное, в благодарность за терпение порой и сама удостаивалась «кусочка славы».
Подойдет какая-нибудь девчушка с блокнотиком, в котором уже стоит роспись Стриженова, скажет: «И вы тоже дайте, пожалуйста, автограф».
Я никогда не ревновала Олега. Во-первых, он не давал мне для этого повода, а во-вторых, сама не имела привычки что-то выискивать в его поведении, подслушивать телефонные разговоры, подозревать. Ни разу не задала вопрос: «А с этой у тебя что-то было?» Ни разу не подсунула статейку из «желтого» издания с перечислением его романов. Зачем? Если хочешь прожить с любимым человеком долгие-долгие годы, нельзя заставлять его оправдываться и унижать недоверием.
Когда в работе у Олега Александровича случался перерыв, мы «пускались» в светскую жизнь: ходили на театральные и кинопремьеры, на приемы в Кремле и иностранных посольствах.
И если встречали там Ульянова, то он непременно бросался ко мне с объятиями и поцелуями. А я после каждой такой атаки долго не могла прийти в себя. Вопрошала, обращаясь к мужу:
— Олег, ну как он так может? Распространял обо мне всякие небылицы, уговаривал коллег и журналистов «забыть о Пырьевой раз и навсегда», мы с ним судились — и вот, пожалуйста, лезет целоваться как к лучшей подруге! Да он должен проходить мимо, делая вид, что не заметил, не узнал...
— Не обращай внимания, — успокаивал Стриженов. — В следующий раз постараюсь быстро сориентироваться и оградить тебя от его объятий.
