Из обеих семей он уходил, взяв только свою одежду. Очень по-мужски. И это мужское начало я всегда ценила и продолжаю ценить в своем муже. Он никогда не слышал от меня ни слова упрека за помощь детям, куда большую, чем та, что предписана законом. Я принимала Наташу как дорогую гостью, мы часами разговаривали о кино, литературе, она восхищалась атмосферой в нашей семье, тем, как я веду дом. А потом — ни с того ни с сего — вдруг начинался период «холодной войны».
Думаю, все шло от Марианны, у которой был непростой, очень неровный характер. Несмотря на то, что она сама подала на развод и очень скоро вышла замуж за военного, Марианна всю жизнь будто мстила Стриженову. Олег недоумевал: «Принесла мне заявление, кинула на стол — «Подпиши!», а теперь ведет себя так, будто я был инициатором разрыва.
Где логика?»
В 1978 году Наташа пришла к отцу с очередной просьбой: «Мне скоро двадцать два, в театральный вуз в таком возрасте не берут. Сделай что-нибудь!» Олег Александрович уже не раз просил за дочь, устраивая и на учебу, и на работу, а потом извинялся за ее необязательность, вспыльчивость. Больше обращаться ему было не к кому. И тогда я позвонила в ГИТИС декану факультета Остальскому, который когда-то принимал меня в этот вуз. И Всеволод Порфирович не отказал — Наталья поступила. А Марианна рассыпалась в благодарностях по телефону: «Лина, я никогда не забуду, что ты сделала для моей дочери! Ты очень хорошая и Наташе как вторая мать!» Прошло несколько дней — новый звонок.
По резкому, раздраженному тону понимаю, что мои «прошлые заслуги» забыты. Из Марианны буквально льются какие-то нелепые обвинения, претензии. Молча выслушав их, прощаюсь. Точно так же вела себя и Наташа: то воркует с отцом часами, то, услышав его голос, бросает трубку.
Помню, как однажды мы с Олегом приехали, чтобы отдать его маленькой внучке Саше подарок на день рождения. И услышали из-за закрытой двери голос Наташи: «Положите у порога. Когда уйдете — мы заберем». Но даже после этого Стриженов продолжал помогать — регулярно посылал деньги, подарки.
Смерть дочери в 2003 году стала для Олега страшным ударом. Наташе было всего сорок пять. Внучке Александре — шестнадцать. Наш с мужем бюджет состоял из двух пенсий, накоплений — никаких, и все расходы по похоронам, установке памятника взял на себя сын Олега Александровича Саша.
А мы со Стриженовым-старшим ездили на кладбище каждые выходные: поправляли могилу, привозили цветы. И ни разу не встретили там ни Марианну, ни Наташину дочь...
Через несколько дней после похорон Олегу позвонил нотариус:
— Наталья Олеговна не оставила завещания. Вы как отец будете претендовать на наследство? На долю в квартире?
— Конечно нет!
— Тогда вам нужно написать отказ.
— Хорошо. Говорите, куда и когда приехать.
За то, что Саша останется без куска хлеба, переживать не приходилось. Ее отец Николай Холошин, создатель и художественный руководитель детского театра «77 на Ленинском», после развода с Натальей исправно платил алименты, а теперь был готов взять девочку в свою новую семью. Но Саша осталась с бабушкой — благо переезжать никуда не пришлось, поскольку квартиры Натальи и Марианны располагались в одном доме на Арбате.
В конце апреля 2004 года Марианна Александровна оформляет на свою жилплощадь пожизненную ренту, получает за это единовременно солидную сумму, а спустя две недели, двенадцатого мая, внезапно умирает. Действительно ли пришел ее час или «помогли» те, кто не хотел ждать, так и осталось тайной.
