Жалела себя, мучилась виной перед Марианной и Наташей, которой было всего пять лет, сто раз собиралась сказать Олегу: «Давай расстанемся. У наших отношений нет будущего», но стоило его увидеть, мое благоразумие улетучивалось...
Порой задаю себе вопросы: что было бы, не сделай мне Иван Александрович предложение во время моего мучительного романа со Стриженовым? Как сложились бы в дальнейшем отношения с Олегом, если б не разорвала их тогда самым решительным образом? Вдруг мы дошли бы до точки, после которой стали бы невозможны ни наша с ним встреча спустя годы, ни вновь вспыхнувшая любовь? Человеческая биография, как и история, не знает сослагательного наклонения, потому и ответов на эти вопросы нет. И все-таки мне кажется, что и своим нынешним, длящимся почти сорок лет счастьем я обязана Пырьеву.
И за это тоже ему бесконечно благодарна.
Летом 1975 года мы со Стриженовым оказались в Одессе почти одновременно. Он после съемок в «Последней жертве» отправился туда с МХАТом на гастроли, а я с коллегами из Театра-студии киноактера участвовала в нескольких концертах. В одном из таких «сборников» наше руководство попросило выступить Стриженова. После окончания вечера он пригласил меня поужинать в ресторане. Я согласилась при условии, что возьму с собой Аллу Ларионову. Мне было как-то неловко оставаться с Олегом один на один. И вот в разгар ужина Стриженов обращается к Ларионовой:
— Алла, скажи ей, — кивок в мою сторону, — чтобы выходила за меня замуж!
Вспыхиваю и нарочито сердито обрываю:
— Ладно, хватит шутить!
— А я и не шучу, — Стриженов испытующе смотрит мне в глаза.
— Теперь мы оба свободны и никому не причиним боли.
Делаю над собой усилие, чтобы рассмеяться:
— Хорошо, я подумаю!
И хотела бы не выполнить обещания — не смогла бы. Теперь все мысли были заняты Олегом. Мы хоть и не виделись тринадцать лет, но я знала о его жизни от общих знакомых. И о разводе с Марианной, случившемся спустя несколько лет после нашего с ним разрыва, и о женитьбе на актрисе Любови Земляникиной, которая подарила Олегу сына Сашу, и про то, что этот второй брак Стриженова тоже распался...
Чем больше думала над предложением руки и сердца, тем уверенней звучал внутренний голос: «Ваше время пришло. Вы будете счастливы, потому что изначально были предназначены друг другу».
Снова мы встретились уже осенью — в тон-студии, где проходило озвучание «Последней жертвы». И там Олег при всей съемочной группе во главе с Тодоровским встал передо мной на одно колено и торжественно произнес:
— Будь моей женой! Я делаю тебе официальное предложение.
— Я подумаю.
Думала недолго. Уже через пару недель Олег переехал ко мне на Смоленскую из квартиры, которую снимал после развода с Любовью Земляникиной.
Прежние друзья-приятели его тут же разыскали и начали бомбить звонками. Слышала, как Стриженов сухо ронял в трубку: «Нет, не пойду. Давайте без меня!»
Закончив разговор, объяснял: «Опять зовут в ресторан. Сказал ведь, что со всеми этими пирушками завязал, — так нет, опять... Конечно, им без меня плохо. Всегда работал как вол, деньги водились, а у этих бездельников — ни гроша. Я за всех платил, в долг давал».
Когда мы перестали брать трубку, «кореша» — тут я использую выражение самого Стриженова — стали являться сами. Впускать их в дом Олег категорически запрещал. Чего только не пришлось претерпеть нашим бедным соседям! И крики «Олег, мы знаем, что ты дома!», и грохот в дверь.
Один из визитеров вошел в такой раж, что разбил табличку с номером квартиры.
Убедившись в тщетности попыток вернуть Стриженова в веселую компанию, кое-кто из прежних приятелей стал распускать слухи о том, что прежде Олег сильно пил, а теперь «зашился». Муж поначалу негодовал: «Как они могут! Да, я выпивал, но никогда не валялся под забором и в такси меня бесчувственного, как некоторых, не грузили! Если бы был запойным, как они твердят, разве мог бы играть в театре, сниматься в десятке картин за год да еще на гастроли от «Росконцерта» ездить?!» Прошло какое-то время, и Стриженов над этими сказками стал посмеиваться: «Что ж, останусь в памяти потомков не только неплохим артистом, но и лихим гусаром!» При переезде ко мне имущество Стриженова уместилось в двух чемоданах.
