Испытания на этом не закончились. Я попал в самую «отпетую» комнату в общежитии: соседи были что надо — институт прогуливали, днем спали, поскольку всю ночь до утра колобродили. К ним приходили друзья, девушки, оставались ночевать, пили по-черному. Спасался у соседей.
На первом курсе у меня вообще ничего не получалось. Особенно — танцы. Не понимал: зачем мне ими заниматься, стоять у станка? Но этот предмет был в обязательной программе обучения, приходилось мучиться.
А на втором курсе повезло: к нам пришел преподавать актер Геннадий Назаров, который что-то рассмотрел во мне. Он поставил сорокаминутный спектакль «Мальчики. Красоткин» по «Братьям Карамазовым», я был в главной роли. И — о счастье! — судьба наконец-то улыбнулась, успех был феерический.
А потом мы с Димой Куличковым сыграли в отрывке из пьесы «Волки и овцы», он — помещицу Мурзавецкую, я — ее племянника. И снова успех! Нас похвалил сам Олег Павлович, а он для студентов был богом. Меня Табаков тут же отправил на кастинг к Кириллу Серебренникову, тот собирался ставить в МХТ спектакль «Терроризм». Но я кастинг провалил: так и не понял, чего добивался от меня режиссер, да еще и зажался, когда увидел партнеров — Виталия Хаева, Марину Голуб. Как ни странно, не расстроился, масштаба дарования Серебренникова я тогда еще не понимал. Нашумевший спектакль «Пластилин» не видел. Не взял — ну и ладно! Глупая детская самоуверенность.
Каменькович тогда поставил в МХТ спектакль по пьесе Островского «Горячее сердце», главные роли играли Ксения Алферова и ее муж Егор Бероев.
Не знаю всех подробностей конфликта, который произошел у Ксении и Егора с театром, в общем, они ушли из постановки. И в этой сложной ситуации меня — студента — срочно ввели на роль Бероева. Текста огромное количество, мой Гаврило, кажется, вообще не уходил со сцены, я страшно боялся что-то забыть, твердо знал лишь одно — куда двигаться по сцене во время спектакля. Первый раз в жизни увидел знаменитый мхатовский занавес с чайкой с противоположной стороны. Зал битком. Меня еще предупредили, что в директорской ложе сидит Олег Павлович. Представляете мое состояние?! Был на грани обморока, как отыграл — не помню. Но Каменькович передал, что Табаков остался доволен.
Я очень тепло вспоминаю Костю Хабенского, Мишу Пореченкова, Сашу Семчева, с которыми играл в спектакле «Белая гвардия».
У меня была роль Николки Турбина.
Миша с Костей производили невероятное впечатление не только на сцене. Приятнейшие люди, с которыми очень комфортно и интересно общаться. Они относились ко мне радушно, я был им небезразличен, а это очень важно ощущать молодому актеру: придает уверенности и помогает в длительных гастролях.
По большому счету, я не люблю мотаться по стране словно цыган, кочевать из одной гостиницы в другую. И к тому же не пью. Говорят, артисту без выпивки не обойтись, она помогает расслабляться, переключаться после тяжелого спектакля или съемок. Ерунда все это. Пойди попарься в баньке, выпей... чайку — и ты расслабишься, почувствуешь себя отлично. К тридцати годам про алкоголь я многое узнал на личном опыте.
И пришел к выводу, что это чума, яд, который убивает и разлагает. Что за отдых, после которого надо приходить в себя три дня? Почему он так культивируется в нашей профессии? Говорят, все великие артисты пили. Не пили бы — не смогли бы хорошо играть. Не верю! Пьют от слабости, от того, что наплевать, как ты выглядишь, гробят себя по-черному, вгоняют алкоголем в депрессию. Так что благотворное действие пьянки на актерские мозги и души — сплошная иллюзия.
Но вернусь к театру. Решение уйти из МХТ я принимал осознанно. Не сошлись мы характерами с репертуарным театром. Человек я вольнолюбивый, и мне сложно было принять тот факт, что кто-то посягает на мою свободу, вынуждает играть в неинтересных спектаклях и не позволяет участвовать в интересных проектах, связанных с кино.
