В спальне работал телевизор. Андрей любил лежать перед «ящиком» и смотреть все подряд. Я его выключил. Позвонил двоюродной сестре Андрея Галине:
— Срочно выясняй, в какую больницу увезли Андрея, здесь все в крови. Наверное, он упал, ударился и вызвал «скорую».
Гостиная тоже была залита кровью, так же как и ванная. На кухню я зашел в последнюю очередь. Андрей лежал там лицом вниз. Бросился к нему:
— Брат! Что с тобой?
Потрогал руки — ледяные, поднял куртку и дотронулся до спины — она тоже обдала холодом. Я сел на корточки и сказал в трубку мобильного:
— Все...
— Что все? Что там происходит?! — закричала Галя.
— У нас больше нет Андрюши.
Дозвонился в полицию, там стали расспрашивать, кто умер, сколько лет, а я не мог говорить, комок застрял в горле. Сказал только:
— Приезжайте, буду вас здесь ждать. Можно я открою балкон?
— Нет, ни к чему не притрагивайтесь.
Полицейские прибыли через полчаса. Все это время я не двигаясь просидел рядом с Андреем. Господь свидетель — не было в моей жизни ничего страшнее этого утра.
В заключении патологоанатома о причинах смерти сказано, что она наступила от серьезного повреждения затылка, в результате чего развилась гематома, перекрывшая ток крови к головному мозгу.
Говорят, при таком ушибе человек часто не ощущает боли. Видно, Андрей ходил по квартире, прикладывал к голове полотенце, пытаясь остановить кровь. Следователи утверждают: ничего криминального в смерти Панина нет. Мне же кажется, что Андрей дрался: у него были характерно сбиты костяшки пальцев (я сфотографировал его руки в морге), повреждены нос, челюсть, бровь. Это как же надо было упасть?!
В комнате валялись пустые бутылки из-под водки. Но Андрей водку не пил! Более того, точно установлено, что он не покупал ее в соседних магазинах. Значит, кто-то вломился к нему в квартиру? Но камеры наружного наблюдения в подъезде никого, кроме Андрея, не зафиксировали. Да и вошел он в подъезд не шатаясь. Но я знаю — Андрей умел терпеть боль, редко на что-то жаловался.
Когда мне стало плохо, полицейские вывели меня из дома по пожарной лестнице (у парадного входа уже столпились журналисты, я был не в состоянии с ними общаться), а там никаких камер нет.
Разве преступник не мог воспользоваться тем же выходом? У меня возникает множество вопросов, на которые никто не дает ответов. Андрей никогда не стал бы ломать хрупкое монтажное оборудование, которое хранилось в квартире, оно очень дорогое, он чрезвычайно бережно к нему относился. А еще стол был почему-то сдвинут к балкону, под ним валялись стулья.
Мне казалось, полицейские должны были в первую очередь взять мои отпечатки пальцев, слепок обуви, ведь это я обнаружил тело.
Но меня вызвали на допрос лишь через неделю. Длился он почти пять часов.
— А полиграф готовы пройти? — спросили меня под занавес.
— Хоть сейчас.
— Сейчас не нужно, понадобится — мы вас вызовем.
Я не сержусь на следователя, он делает свою работу так, как может. Если потребуется, пусть допрашивают еще пять часов. Меня поразило заявление официального представителя СКР, который несколько раз заявлял в эфире: «Родные и близкие не должны раздувать эту историю, искать следы преступления там, где произошел несчастный случай». А как же быть с деталями, которые свидетельствуют об обратном? Почему никто не хочет обратить на них внимания?
В тот день в квартиру Андрея зашел его приятель актер Борис Полунин — он иногда останавливался на Балаклавском проспекте, когда проездом был в Москве, — увидел свою сумку.
Молния была расстегнута, правда, вещи не пропали. Об этом Полунин заявил следователям. Удивителен сам факт, что сумка была открыта, Панин этого сделать не мог, он был очень щепетильным человеком. Побывал ли кто-то в квартире помимо Андрея, так и неизвестно. Самое неприятное, что следователи, видимо, не торопятся это устанавливать, им легче списать все на несчастный случай.
После Андрюшиной смерти журналисты одолели меня расспросами. Одна корреспондентка приехала в мой ресторан, там на стене висит огромная картина с изображением группы Beatles.
