Когда появлялась возможность поработать актрисой, я не отказывалась. Дочь режиссера Леонида Варпаховского Аня пригласила меня в два антрепризных спектакля: «Дядюшкин сон» по Достоевскому и «Семейный ужин» — веселую комедию по пьесе швейцарского драматурга Марка Камолетти. Мы объездили с ними всю Америку, имели успех. Довелось поиграть в театре, который создавал композитор Александр Журбин. По сути, это была такая «профессиональная самодеятельность», но она дала мне возможность и с публикой снова пообщаться, и почувствовать запах сцены. А еще у нас есть литературный театр «Диалог», где регулярно и с успехом идут спектакли по мотивам русской классики. Я участвую в них с большим удовольствием. Так, недавно мы поставили моноспектакль по пушкинской «Метели», и я сыграла его с большим успехом.
Но продавать я себя не умею, так что премьерой дело и ограничилось.
Кино тоже время от времени возникает на горизонте. Несколько лет назад позвонили из съемочной группы картины «Маленькая Одесса» и пригласили на пробы. «Я видел вас в «Рабе любви», хочу, чтобы вы у меня сыграли, — сказал режиссер Джеймс Грэй, — но буду честен: продюсеры ищут деньги, чтобы заплатить гонорар Ванессе Редгрейв. Если найдут, сниматься будет она».
Тогда мы так и расстались. А через год снова звонят из группы Грэя:
— Не согласитесь сыграть маленькую роль в фильме «Любовники»? Джеймс вас очень любит.
— Если любит, конечно соглашусь.
Я приехала на пробы. «Ты будешь у меня сниматься», — уверенно заявил Джеймс. А через месяц перезвонил: «Лена, извини, продюсеры настаивают, чтобы я взял на эту роль Изабеллу Росселлини. Но обещаю: обязательно напишу роль специально для тебя».
Так что снялась у Грэя лишь с третьей попытки — в полицейской драме «Хозяева ночи». В прошлом году он позвонил снова:
— Лена, ты говоришь по-польски?
— Нет.
— Все равно пришлю сценарий, там есть роль специально для тебя.
Присылает текст, открываю и вижу: а герой-то, мне предназначенный, — мужчина с усами, хозяин какого-то борделя, угнетающий польских девушек.
— Джеймс, замечательная история, только я все-таки дама.
— Лена, все перепишу.
В итоге я у него снялась, вместе со всеми работала на износ по восемнадцать часов в сутки.
Ворчала, правда: «Что за жизнь! Когда была молодой, играла нежных изысканных женщин, ну почему теперь мне предлагают роли гадких теток?!» Что делать, я привыкла вписываться в любые обстоятельства без драматизма, у меня как бы некий защитный механизм внутри, который помогает не замечать негативное. Так что на жизнь я не жалуюсь. Единственное, чего не могу себе простить, — что не уберегла маму. Если бы она была со мной в Америке, ее удалось бы спасти, я в этом уверена.
...Через неделю после отъезда позвонила ей в Москву. «Лена, я записалась на курсы английского, — радостно сообщила мама. — Когда перееду к тебе, смогу разговаривать». Маме исполнилось семьдесят три, она была веселым, энергичным человеком. Но однажды дали о себе знать камни в желчном пузыре. Боли адские. «Скорая» доставила ее в известную московскую больницу, где мама двое суток пролежала в коридоре, пока не пожелтела. Началось воспаление, срочно сделали операцию. Но когда мой брат Володя с женой Олей пришли ее навещать, они обнаружили маму не в реанимации, а все там же в коридоре. Только после того как Володя заплатил, ее перевели в реанимацию. Все лекарства покупал и приносил брат. Он же мыл полы в палате.
От меня все скрывали, мама попросила. Лишь когда ей стало совсем плохо, Володя позвонил: «Лена, наверное, тебе надо приехать».
Мама угасала на глазах.
