Мы никуда не опаздываем и ведем себя очень тихо, стараемся не высовываться. А то нас больше не возьмут». Я, конечно, согласилась. Но нашим благим намерениям не суждено было сбыться.
Балет занимал целый самолет. Мы с Таней сидели в хвосте. Начальство и ведущие артисты — впереди. Не успели отстегнуть ремни после взлета, как Лиепа встал со своего места в ВИП-салоне и отправился в хвостовой отсек. Сел на подлокотник моего кресла и начал светскую беседу. Все головы тут же повернулись в нашу сторону. Я залилась краской, а мой собеседник и бровью не повел. Привык ко всеобщему вниманию и, по-моему, получал удовольствие от эффектной мизансцены. Андрис прекрасно понимал, какие разговоры начнутся в труппе, но его это совершенно не смущало. А я чуть сознание не потеряла.
В Париж прилетели вечером.
Когда заселились в гостиницу, было уже довольно поздно. Мы с Таней подумывали о том, чтобы лечь спать, но зазвонил телефон:
— Привет. Это Андрис. Что собираешься делать?
— Не знаю. А ты?
— Покататься по Парижу. Не хочешь составить мне компанию?
— Ну, вообще-то хочу, наверное.
— Тогда жду внизу, спускайся.
Я положила трубку и заметалась по номеру: «Таня, помоги! Нужно срочно найти что-нибудь не мятое». Стали рыться в чемоданах. Вскоре опять раздался звонок:
— Катя, долго тебя ждать?
— Сейчас иду.
Кое-как оделась, спустилась вниз и нашла Андриса на улице.
Он уже вызвал такси. Галантно подал мне руку, а я, прежде чем сесть в машину, подняла глаза и увидела, что за нами из окон отеля с большим интересом наблюдают коллеги, не только женщины, но и мужчины.
После экскурсии по Парижу Андрис пригласил меня в шикарный ресторан. Угостил устрицами, которых я никогда не пробовала. Я на них смотреть не могла, не то что есть, но пришлось через силу проглотить пару штук. Он кормил меня с ложечки. Очень красиво. Андрис вообще все делал красиво. Перед таким мужчиной не устояла бы и более опытная женщина.
Что уж говорить о наивной девочке. Голова, конечно, закружилась...
Между нами еще долго были чисто дружеские отношения, даже после возвращения в Ленинград, хотя Андриса я боготворила. Он был умным, начитанным, воспитанным, деликатным и разительно отличался от большинства моих балетных кавалеров. Впрочем, я не была обделена вниманием не только в театре, но и за его пределами, хоть и держалась очень скромно. Одно время даже сам Виноградов пытался за мной ухаживать, но я не реагировала. Он, конечно, злился. Привык к другому поведению. Несколько раз доводил до слез на репетиции, выгонял из зала. Я плакала, шла извиняться непонятно за что. А он еще больше злился, потому что ждал совсем другого. Потом страсти улеглись. Олег Михайлович переключился на новый «объект», а у меня появился Андрис, и я вообще перестала замечать других мужчин.
Он быстро понял, на какой «крючок» меня можно подцепить.
Для меня на первом месте была работа, и Андрис стал моим главным советчиком и помощником по всем вопросам, связанным с балетом. Мы постоянно созванивались, встречались и обсуждали, как нужно танцевать ту или иную партию, какие выбрать пуанты. Дружба, как это часто бывает, оказалась прелюдией к более близким отношениям...
Вскоре я узнала, что Андрис практически не общается с семьей и тоскует по отцу. Марис очень много значил для сына, но, очевидно, в силу юношеской беспечности и эгоизма при его жизни Андрис не уделял отцу того внимания, которого он заслуживал, занимался только собой и своей карьерой.