Лично я от тебя ничего не хочу. Но ты же видишь, сколько писем, и все — с копией в партком, в обком, в Министерство культуры. Мне надо отреагировать. Мол, артистке поставили на вид, сделали внушение.
В общем, жизнь у меня кипела, пришло время и для второго замужества. Со своим вторым мужем, Стасом Наминым, я познакомилась в 1980-м. Прихожу на творческий вечер Александры Пахмутовой, а за кулисами только и слышно: «Стасик, Стасик, Стасик, Стасик». Какой такой Стасик, что с ним так носятся? Александра Николаевна мне объяснила, что это Стас Намин, лидер группы «Цветы», внук Анастаса Микояна.
В тот приезд я почему-то очень долго была в Москве, и приятельница затащила на один концерт в «Лужники», составить ей компанию. Ошиваться без дела за кулисами было неудобно, мы пошли в буфет выпить кофейку. Смотрю, беседует группа людей, среди них Намин. Он обернулся: «Здравствуйте». Ну, здравствуйте. А рядом стоял Марк Бендерский, легендарный советский устроитель концертов, по-нынешнему продюсер. Надо сказать, в те годы была целая обойма, такая великолепная плеяда — Марк Бендерский, Василий Кондаков, Эдик Смольный, Гена Майский, Володя Гольдман. Теперь говорят, что эти люди устраивали «левые» концерты. У нас норма была — восемь концертов в месяц и больше ни-ни. А работать хотелось. Вот они нам и помогали. Высоцкому, например, жить давали. Ну и сами, конечно, кормились. Стас как раз обсуждал с Бендерским гастроли «Цветов» по Украине.
И вдруг говорит мне:
— Слушайте, а поехали с нами, давайте по отделению сделаем, будем выступать в одном концерте?
— А давайте. Почему бы и нет? — согласилась я.
— Ноты музыкантам передадите?
— Конечно, у меня съемки совсем скоро будут в «Песне года», вот в Москву и приеду. Представляете, прямо тринадцатого декабря, в самый день рождения!
— Главное, не забудьте привезти ноты.
На том и расстались.
И вот приезжаю тринадцатого декабря утром на Ленинградский вокзал, а на перроне — группа «Цветы» в полном составе.
И все — с цветами!
Стас потом пошел со мной на съемки «Песни года». Кругом одни звезды, в том числе София Ротару. Вокруг них костюмерши бегают, всячески пытаются угодить: «Вот вам чайку, вот вам кофейку». А Стас ревнивый в этом плане, ему неприятно, что я сижу рядом бедной родственницей. Так он раз побежал мне за кофе, два побежал, каждое желание предупредить старался. Так наши отношения начинались. Ну, а уже потом мы подружились, поехали на гастроли, где и закрутился роман, продолжившийся браком, который официально длился десять лет, хотя в действительности развалился гораздо раньше.
Я переехала в Москву. Стас очень жалел, что не застала его знаменитого деда Анастаса Микояна. У деда была женщина, украинка, которая помогала их семье по дому.
Намин говорил, что он ее очень любил: «Боже, если бы он тебя увидел и услышал!!!» И музыканты Стаса меня очень хорошо приняли, по сегодняшний день с Сашей Маршалом встречаемся как лепшие друзья. Из так называемого высшего общества я общалась только с Леной Коневой — внучкой легендарного маршала, на которой женился бас-гитарист «Цветов». Стас не очень любил элитный круг «потомков». Напротив, единственное, что могло вывести его из себя, это слова: «А, понятно, как вы всего добились, из такой-то семьи!» Очень злился, потому что всегда хотел оставаться самим собой и всегда всего добивался сам.
В мое творчество он никак не вмешивался. Но разговоры... Какие мы с ним вели разговоры! Я начала слушать совсем другую музыку, читать другие книги, соответственно начала по-другому видеть привычные, казалось бы, вещи.
Хотя мне уже исполнилось тридцать лет, а для женщины это серьезный возраст. Благодаря Стасу я услышала и полюбила Pink Floyd, Blondie, Duran Duran, Питера Гэбриэла, увидела первые клипы, классические английские и американские фильмы. С «Цветами» и Александром Малининым мы принимали участие в концертном мировом туре «Дитя мира», ездили в Америку. В жесточайшем графике той поездки меня настигло маленькое женское недомогание. Проблему удалось разрешить за сутки. Отлеживалась я у вдовы Джона Леннона. Посидела за знаменитым белым роялем в ее доме, воочию увидела земляничную поляну под окнами. Хорошо еще, что я не до такой степени битломанка, иначе могла бы просто сойти с ума. Хотя, если честно, сама Йоко Оно не вызвала во мне большого любопытства.
И дело не в том, что мой английский позволял общаться лишь на минимальном уровне. Даже будь мой английский достоин Шекспира, не думаю, что вцепилась бы в нее с разговорами.
В наших отношениях со Стасом было все, чего только может пожелать душа — именно душа. Но, как говорила моя подруга: «Все отлично, а жить нельзя». Стас очень серьезно относился к моей личности, к тому, как и что я говорю и делаю. Поставил на постамент и, глядя снизу вверх, восхищался. Но сосуществовать друг с другом таким людям, как мы, оказалось нереально. Намин хотел настоящий дом, накрытый стол, большую семью. А я постоянно ездила по гастролям. Сегодня Стас нашел себе женщину, с которой ему хорошо, которая создала дом и уют, родила ребенка.
