Едем на дачу общаться с природой!»
В поисках уединения я забралась на чердак, где стоял шкаф, на котором пылились стопки старых журналов. К одной из них я неосторожно притронулась и тут же получила за любопытство — сверху свалился номер «Химии и жизни». Больно ударив меня по голове, он шлепнулся на пол и раскрылся на статье под названием «Булат». Понятно, что речь в ней шла не о знаменитом барде, а о секрете изготовления суперпрочной стали, но я застыла над этой статьей в каком-то мистическом ступоре.
После возвращения в Москву был концерт в ВТО, а на следующий день, набрав номер Окуджавы, я услышала в трубке резкий женский голос: — Слушаю!
— Здравствуйте!
Будьте добры, пригласите к телефону Булата Шалвовича.
— Его нет! Кто говорит?
— Это Наталья Горленко. Я просила Булата Шалвовича написать для меня несколько песен, мы договорились созвониться.
— Песен? — голос в трубке то ли недоверчиво, то ли презрительно хмыкнул.
— Когда я могу перезвонить?
— Недели через две, не раньше. Он за городом. Звоните.
Сказано это было таким тоном, что услышала я совсем противоположное: «Лучше не звоните никогда!»
Я положила трубку и, кажется, заплакала.
Телефонный звонок раздался в квартире уже в сумерках:
— Наташа, это Булат. Где вы были? Не дождавшись звонка, принялся трезвонить сам, но всякий раз слышал длинные гудки.
— Я целый день просидела возле телефона — звонков не было. А вам разве не передали, что я тоже... Впрочем, это уже не важно — мы же разговариваем.
— Как протекает ваша жизнь?
— Очень бурно, потому что я читаю ваш роман!
— Поговорим об этом при встрече. Но она на время откладывается.
— Хорошо.
— Вы расстроились?
Отложить — не значит отменить.
— Я понимаю.
Поездка на дачу не случилась ни через две недели, ни через месяц. Постоянно обнаруживались какие-то препятствия: то я подхвачу простуду, то в связи с похоронами Брежнева перекрывают пол-Москвы. На дачу попадаю только десятого декабря. Булат встречает меня у электрички, часов в семь вечера. Оба понимаем, что домой я сегодня вряд ли вернусь. Чувствуем себя скованно и оттого полдороги молчим. Первым заговаривает Булат:
— А что вы сказали дома?
