Он скрыл это от нас.
Хотя, конечно, было очевидно, что Витя очень болен, мы же снова были рядом в театре. Он молчал, но я видела его состояние: он изменился, всегда был очень худой, а тут стал прямо скульптурный. Серое от страдания лицо было измождено болью, пластика стала другой, ему было тяжело ходить, сидеть. Как-то не сдержался, сказал: «Мне больно, мне так больно, Галя, у меня все болит». Но ведь гонишь от себя понимание происходящего, верно?
Как-то летом заехал к нам после поездки на Дальний Восток, привез девочкам икру, попросил спуститься вниз к машине.
Я говорю:
— Может, поднимешься?
— Нет-нет, не хочу, чтобы девочки меня таким видели. Потом... — он уже садился в машину, и слух уловил его тихое: — Прости, Галя, прости...
Буквально через пару недель Витя улетел в Новосибирск к какому-то чудо-целителю, врачи оказались бессильны. С ним была и она...
Это было в августе 2004 года. А восьмого числа у Авилова день рождения, я каждый год его поздравляла, позвонила и на этот раз. Представилась, но она не позвала Витю к телефону.
Она вернула мне Авилова. В гробу. Двадцать первого августа позвонила, сказав два слова: «Витя умер», — и отключилась.
Эти слова остановили время. Часы в его комнате перестали ходить ровно в момент его смерти. Не стану об эмоциях — ни своих, ни Оли с Аней. Все понятно... Последняя капля — самая горькая.
Позвонив, она переложила на меня груз случившегося. Врагу не пожелаю того, что мне пришлось пережить. До сих пор не представляю, как смогла принести эту страшную весть маме и папе. Старикам, которые уже пережили свою дочь! Как, что я должна была сделать со своим лицом, языком, чтобы буквы сложить в эти убийственные для них слова? И почему это должна была делать я, почему?!
Видимо, жена — величина постоянная. Меня спасло то, что настоящая боль навалилась позже, когда я окончательно осознала, что Витя больше не придет. Ни нежным, ни веселым, ни усталым, ни чудовищем — никаким...
Понятно, что хоронил Авилова весь театр — и артисты, и поклонники.
Люди, которые его любили, собрали деньги и заказали памятник замечательному скульптору Тугаринову, который сумел уловить образ и передать характер Авилова. Этот бюст стоит на могиле Вити на Востряковском кладбище.
Уходя от нас в другую жизнь, Авилов сказал:
— Я ухожу.
Спросила:
— Совсем?
— Да, — ответил он, но совсем так и не ушел.
Перестав быть моим мужем, Витя не оставлял мне возможности не быть ему женой. Пока не ушел из этого мира, навсегда оставив мне запах первой и единственной любви.
...За окном пошел снег и дождь. Вот и все, Витя. Я про тебя хорошо рассказала?
Редакция благодарит за помощь в организации съемки салон французской мебели Roche Bobois.