Во всяком случае, и я, и мои родители сразу все поняли. Но мама с папой вновь проявили мудрость: ни слова поперек, никак не выразили свое отношение. Даже не знаю, переживали ли — хотя бы из-за того, что Володя был значительно старше.
Сама я разницу в возрасте никогда не ощущала. Ни между нами с Володей, ни между собой и многочисленными его друзьями — от Высоцкого до Феллини и Тонино Гуэрры, которые стали родными и для меня. Да и они никогда не умилялись мною как молоденькой девочкой. Жизнь шла на равных, и каждый имел право голоса. Кстати, за все годы Наумов ни разу не вмешался в мою работу, сколько ни подсовывала ему сценариев, сколько ни просила: «Почитай. Соглашаться ли?» Он давал право решать мне самой.
Совсем не уверена, было бы мне так интересно существовать на этом свете, окружай меня только сверстники. К тому же Володя куда энергичнее, чем я. Часто возвращается домой со студии очень поздно, и у него еще достает сил встать к мольберту!
Мы постоянно пересекались на «Мосфильме», где я снималась в роли Анны Снегиной в картине «Пой песню, поэт», а Наумов руководил творческим объединением. Он и тогда был ни на кого не похожим, и сейчас такой же — фонтанирующий миллионом идей, ни на секунду не замирающий, все умеющий. Хулиганистый, азартный, неутомимый. Казалось бы, полная противоположность мне — человеку неспешному, домашнему. И в то же время сразу появилось ощущение родственных натур. Осознание, что рядом свой человек.
Встречались мы почти год. Наумов замечательно ухаживал. Первым делом пригласил меня... на стадион «Крылья Советов» посмотреть его любимый бокс. Володя в молодости занимался этим видом спорта. А я никак не могла взять в толк, за что люди колошматят друг друга, да еще после этого радостно обнимаются.
В другой раз Наумов прилетел из Голландии. Звонит: «Мы должны увидеться, непременно сегодня». Теряюсь в догадках: к чему такая спешка? Когда встретились, он преподнес огромный букет голландских тюльпанов. Их там штук тридцать пять было, и ни один цвет не повторялся! А Володя сетовал, что часть цветов отобрали пограничники: боялись, что провезет в страну каких-то вредоносных червячков-мошек.
Наумов знал, что я хорошо катаюсь на коньках.
В те годы на Патриарших можно было их взять напрокат. Решили покататься. Договорились с Володей, что встретимся на прудах, когда они с Аловым поедут домой с «Мосфильма». Зрелище было уморительное! Мы с Наумовым неспешно скользили по льду, а бедняга Алов, который привез его со студии, накручивал круги вокруг катка на своей машине. Как почетный эскорт.
Алов и Наумов — это хохот и буйство фантазии. С ними всегда удивительно интересно. Жили мы в соседних домах, ежедневно встречались на студии, но несмотря на это, каждое утро начиналось с телефонных перезвонов, вечер ими же заканчивался. Это была настоящая мужская дружба. Неудивительно, что именно Алов стал моим свидетелем на свадьбе. Со стороны Наумова выступал замечательный драматург Леонид Генрихович Зорин.
До встречи со мной Володя уже лет шесть был в разводе. И обзаводиться новой семьей не собирался. Жил вольно. Конечно, я знала, что его первой женой была артистка Эльза Леждей. Видела ее в кино, но знакома не была. И расспросами о прошлой жизни мужа не донимала. Он рассказывал только то, что считал нужным. До сих пор знаю про прежнюю наумовскую семью очень мало. Не такие они с Аловым были люди, чтобы делиться интимными подробностями. Настоящие Мужики. С большой буквы.
Володиному с Леждей сыну Алеше было девять лет. Мальчик оказался чудный, начитанный. Он приезжал к нам на выходные. Володя с Александром Александровичем опаздывали к сдаче сценария «Легенды о Тиле», и иногда мы с Алешей уезжали вдвоем на дачу, чтобы не мешать им работать. Честно говоря, до сих пор не знаю, насколько он меня принял.
