Однажды застрял в расщелине, да так, что еле выбрался, ободрался до костей. Зато платили хорошо, да и свободного времени больше. Его я проводил в социальном приюте для безнадзорных детей, где работала психологом Наташа.
В теории дети в приюте должны были находиться не больше полугода: пока их отмоют от вшей и выправят документы для отправки в детский дом. Но на это могли уйти годы. Публика была разношерстная: и восьмилетние сифилитики-хроники, и двенадцатилетние сгнивающие заживо наркоманы, порой весьма агрессивные. Но я — пацан, взращенный Кировским районом, умел находить с ними общий язык.
И сам в детстве бит бывал, и сдачи дать умел.
И часы у меня в центре Кемерово, у кинотеатра «Москва», снимали. Нам с приятелем было лет по четырнадцать. Подошли пятеро: «Дай закурить». Отобрали часы, недавний папин подарок. С наркоманией я тоже знаком не понаслышке: друг Пашка ушел из жизни от передозировки в пятнадцать лет. Одно время вместе зависали в теплосетях с клеем, бензином и ацетоном, марихуаной баловались, за «планом» ездили к цыганам. «Соскочил» я только поступив в театральный класс.
Так что с приютскими отношения были нормальные. Организовал там студию, мне даже предлагали написать программу реабилитации подростков посредством театрального искусства.
А вот с Максимом, как раз в его переходный возраст, отношения разладились. Нет, все было хорошо. Я мальчика сразу усыновил, никогда не требовал, чтобы называл папой, ходил на родительские собрания.
Когда родилась Аня, мы боялись, что он начнет ревновать к младшей сестре, поэтому старались уделять ему максимум внимания. Возможно поэтому сегодня они друг друга безумно любят. Хотя живет уже двадцатишестилетний Максим в Хабаровске, для Нюськи продолжает оставаться надеждой и опорой. Недавно мы с ним встретились на школьном выпускном Ани, друг другу только кивнули... К сожалению, держит на меня обиду. Имеет право: не смог простить мне уход из семьи, случившийся, когда ему было четырнадцать.
К тому времени наши отношения с Наташей совершенно разладились. Я перед женой никогда не пасовал, несмотря на то, что у нее было два высших образования, а у меня всего десятилетка.
Помню, о модном Пауло Коэльо так спорили, что стены дрожали. Скандалов на тему измен или нехватки денег между нами тоже не было. Доход в семье складывался, может, и небольшой, но все были сыты-обуты, и телевизор купили, и другую технику. Вот только все чаще мы препирались на тему кто в доме хозяин. Возможно, я просто стал старше, начал по-другому смотреть на жизнь. Роль ведомого меня уже не устраивала. Рано или поздно, но в любом споре наступал момент, когда хотелось хрястнуть кулаком по столу: «Будет так, как я сказал!» Когда сталкиваются два лидера, всегда найдется причина для конфликта. Да и Нюське было уже шесть, она прекрасно считывала сидевшее в нас напряжение. А скандалить при ребенке — последнее дело.
Ушел я с носками и зубной щеткой. И хотя еще долго было трудно смотреть Наташе в глаза, материально всегда ей с детьми помогал.
С Нюськой, к счастью, надолго не расставался, у нас прекрасные отношения.
После развода вернулся в Кемерово. Поступил в Политехнический институт, но быстро понял, что профессия инженера не для меня — душа не лежит. Бросил. Пошел в Академию культуры. Начал вести какие-то праздники, работать на радио. Неожиданно для самого себя вновь поступил в театр. После довольно мучительного развода — по большому счету, расставались мы года полтора — наши общие друзья встали на сторону жены и от меня отошли. К новым людям, из труппы, только приглядывался. Но именно в театре встретился с девушкой, которая стала моей второй женой. Она тоже была актрисой, училась на отделении музкомедии.
Но главное, у нее был миллиард родственников. Я привык жить в семье и впервые в жизни оставшись один, чувствовал себя довольно неуютно. А тут вновь оказался в центре внимания.
Семья Снежаны взяла меня в оборот тотальной заботой — стремилась накормить, напоить, обогреть. Я расслабился, «потек» и даже не заметил, как наступил день свадьбы. Отец как раз разъезжался с Женькой, продал квартиру: всю свою долю я грохнул на двухдневное торжество.
Если первая моя свадьба ограничилась шампанским, распитым у ЗАГСа прямо на капоте старенького «Москвича», то на этот раз на капоте сидела кукла, а я красовался в специально сшитом белом смокинге. Помню, с кем-то заговорился, оборачиваюсь и вижу, что родственники невесты тащат ее куда-то в сторону.
А мой брат поднимает Снежану в воздух и ставит в угол, загораживая своей могучей спиной. Его пытаются оттащить, рвут рубашку, царапают спину. Подбегаю разбираться:
— Женька, ты что? Это же просто традиция. Невесту пытаются украсть, чтобы потом потребовать «выкуп».
— У Логиновых невест не воруют!
Короче, свадьба удалась. И настоящую драку родственники невесты устроили, и батя так погулял, что даже «му» не выговаривал, мы его домой еле дотащили.
Но уже на следующее утро проснулся в ужасе: что я опять наделал? Зачем женился? Эта свадьба мне абсолютно не нужна! С самого начала было понятно, что люди мы совершенно разные. Но обратной дороги уже не было, решил: стерпится — слюбится.
