Для Стаса такое поведение являлось нормой. Он был с гонором открытым, я — с закрытым, но главное: «Быть, а не казаться!» Когда дрались на учебных рапирах, скручивали защитные наконечники, чтобы все — по-настоящему. На один из дней рождения Стас подарил мне книгу «Наполеон» с дарственной надписью: «Наполеон Наполеону о Наполеоне». Во как.
Мы поступили на курс Виктора Карловича Монюкова, из числа лучших театральных пе дагогов страны. Жили в одной комнате общежития. Третьим нашим соседом был студент постановочного факультета Валера Чеканов, которого Стас прозвал Ван Гогом: Валера рисовал свои автопортреты явно под великого голландца, да и во взгляде его иногда мелькала «безуминка».
Меня Жданько окрестил Гогой, производное от Гогена. Вероятно, из-за схожести наших профилей.
Однажды Стас прочитал нам вслух рассказ Шукшина «Сураз». Его герой, собираясь угробить своего врага, произносит зловещую фразу: «Я тебя уработаю». Стас ее произносил и так и этак — уж больно она ему понравилась. И вот возвращаюсь поздно ночью в общагу. Стас сидит на своей кровати какой-то потерянный. Художника нет.
— Ты чего не спишь?
— Не могу, — отвечает, — Ван Гог юмора не сечет. Я ему в шутку сказал, что его картины — мазня, их никто в общаге не понимает. А он посмотрел зверем и говорит: «Я тебя уработаю».
То есть Валера недвусмысленно намекнул ему, что прибьет.
— Ну и?
— Ну и куда-то ушел. Уже два часа нет. Я заснуть не могу — точно прибьет. Ляг сегодня на мою кровать, а? — и совершенно серьезно добавляет: — Ты же мне друг?
Как ребенок, честное слово!
Получив согласие, Стас лег на мою кровать и тут же блаженно засопел. А я всю ноченьку ворочался. Когда почти рассвело, вернулся Ван Гог, прошел мимо, даже не взглянув на меня, и уже через минуту заснул. Наутро заявляет, что и он пошутил: «Я-то могу произнести чужой текст так, что все поверят. А вы, актеры, попробуйте нарисовать, чтобы мне понравилось».
Поздно я возвращался по уважительной причине: любовь. Входил в комнату, когда все уже спали, ложился, не включая света. И вот как-то утром открываю глаза, а надо мной орел со свастикой.
Висит на стене жеваная мешковина, на ней надпись: REICHSPOST — «ПОЧТА РЕЙХА». И две наши шпаги мушкетерские крест-накрест. Откуда? Оказывается, наш Ван Гог, решив «оживить» унылые стены, притащил обнаруженную за кулисами студийного театра старую декорацию. Украшали комнату вместе со Стасом. «Идиоты, — поставил я диагноз, выслушав оформителей. — В какой стране живете? Снимите немедленно».
И опять пропал на пару суток. Возвращаюсь — висит! Но уже тыльной стороной, без свастики. Догадались. Стас проворчал спросонья: «Коля, сними.
Эрмиш велел». Эрмиш — старшекурсник с постановочного факультета. Всем было известно, что он рвется к вакантному месту проректора по хозчасти. Засыпая, подумал: завтра я дежурный, вот и сниму. Но утром сначала решил подмести... Удивительно, иногда какая-то секунда решает судьбы людей. Сними тогда я эту тряпку, ничего бы, конечно, со Стасом не случилось. Я уже протянул руку, но дверь распахнулась. В проеме — здоровенный детина в очках с многократно увеличивающими глаза линзами. Эрмиш.
«Не сняли?!» — вырывает у меня тряпку и прямым ходом к ректору. Как рассказывала секретарша, бросил ее Радомысленскому на стол: «Вот что висит в общежитии советского вуза!»
На вопросы Монюкова я спокойно отвечал: тряпка висела изнанкой, со стороны Эрмиша это провокация.
Все бы ничего, но через пару дней по Москве пошел слух, что в Школе-студии МХАТ действует фашистская организация. Будь это так, сидеть нам всем троим по разным помещениям не один семестр. Но и Монюков, и папа Веня — так за глаза звали Вениамина Захаровича Радомысленского — понимали, что дело яйца выеденного не стоит. Однако реагировать надо — требование горкома партии. Тогда было принято соломоново решение: мы едем на стройки страны, зарабатываем положительные характеристики и возвращаемся на курс к тому же Монюкову. Ван Гог — на свой постановочный. Так спасали нас двое умных и добрых педагогов. Светлая им память!
Я вернулся в родной Свердловск, устроился в местный ТЮЗ. До Школы-студии, еще учась в театральном училище, играл в этом театре главную роль в спектакле «Два товарища» по пьесе Владимира Войновича.
