Хотя Аня ведь тоже не блистала успехами в учебе. Маша хотела, чтобы дочь окончила тот же вуз, что и она, — иняз. На втором курсе Аня стала прогуливать лекции, доведя ситуацию до отчисления. За помощью она обратилась не к маме, а ко мне. Я созвонился с деканом, ректором и сумел забрать ее документы без отчисления. После этого она поступила на заочное во ВГИК. Вряд ли без помощи бабушки. Числится она там или нет, руководя рестораном, не знаю. Мне не хочется, чтобы и Фока с Фомой учились постольку поскольку. Логопед, с которым я общался, не рекомендует, чтобы дети шли в специализированную английскую школу, сначала нужно разрешить их трудности с русским языком. Знает ли об этом Маша? Да если бы и знала, все равно поступила бы по-своему. Заведенный ею распорядок жизни, как и график работы ее стиральной машины, изменить невозможно.
На днях убедился в этом, когда помогал одному из близнецов переодеться после занятий физкультурой и обнаружил на нем шорты от пижамы.
У детей горы, без преувеличения горы всевозможного белья. Похоже, Маша не хочет изменять привычке накопить грязных вещей побольше, чтобы до отказа забить ими стиральную машину, которая в ее доме включается только ночью. Ради экономии электроэнергии.
Ну вот, снова рискую вызвать гнев Марии Васильевны. Признаюсь, недавно узнал, что есть немало женщин, которые придерживаются аналогичной «тактики» ведения домашнего хозяйства и стирают по ночам. Видимо, я неправ со своим возмущением. Я же говорю: мы очень разные. Машино возмущение моим инакомыслием довело до суда.
Шукшина подала иски на все публикации в СМИ, требуя опровержения изложенной в них информации. Суд Маше в удовлетворении исков отказал. Надоела мне эта нервотрепка. Я не понимаю, что должен доказывать. Маша утверждает, что эти статьи порочат ее честь и достоинство. А я всего лишь рассказываю о своей жизни, как ее вижу, никаким образом честь и достоинство Марии Шукшиной не затрагиваю. Но думать и говорить о матери моих детей мне никто не может запретить. Я не пытаюсь строить новые отношения с другими женщинами. Мне почему-то ничего не хочется, не интересно. Маша Шукшина не выходит у меня из головы, а главное — она по-прежнему в моем сердце. Да, я до сих пор люблю Марию, прекрасно сознавая: при том, что происходит сейчас, это уже не имеет никакого значения. Сегодня самое важное — вернуть детей, они без меня тоже страдают.
Недавно Фока, к которому я не смог подъехать из-за навалившихся дел, пока он был у логопеда, устроил мне допрос с пристрастием: «Папа, почему тебя не было?!»
В свое время у меня был замечательный плакат: «Существует много способов делать дырки». Решить проблему свиданий с детьми можно по-разному. Скажем, пойти по Машиным стопам и обратиться в суд. Я хороший отец, думаю, у меня появится возможность видеть близнецов. Но я не хочу судиться, устал...
Брак наш был гражданским, расторгать его не надо. Поставить «колотушку» в паспорте ни для нее, ни для меня не являлось сверхзадачей и высшим проявлением морали. Да, я предлагал Марии выйти за меня замуж, но подразумевал не поход в ЗАГС и целлулоидную куклу в бантах на бампере лимузина, а жизнь под одной крышей.
Я пытался договориться с Машей через опекунский совет, но ничего не получилось.
На мой взгляд, это совершенно бессмысленная организация, которая ничего не решает. Они могут вызвать родителей и спросить: «Мама, вы разрешите папе видеть детей? Нет? Как жаль, до свидания».
Я не сенатор и не олигарх, которым многое позволено. Звезда — Маша. И тем не менее я мог бы уже не один раз взять и увезти детей. И в ситуации, в которой нахожусь на сегодняшний день я, оказалась бы Маша. Никакая няня не помеха, она чужой человек, а я — отец. Но я никогда не пойду на подобный шаг. Для меня это не метод. Теоретически мог бы повлиять на Машу через друзей, но у нее их нет, Маша ни с кем не дружит.
