Мусолил свой вопрос и так и эдак. И тут пронеслось: идет, идет, идет!
Отец Андроник торопливо семенил меж яблонь. Все бросились к нему. Вдруг, еще издали, старец, глядя прямо на меня, поднял указательный палец и не то спросил, не то констатировал:
— Молодой, не женат.
— Да.
— Ну, надо найти такую жену, чтобы любила церковь! Не всякие там рестораны и не всякую ерунду, а церковь.
И это было очень страшно... Вопрос, который я за два часа не сумел толком в уме сформулировать, даже не пришлось озвучивать.
До меня дошло, что отец Андроник видит человека насквозь!
Потом старец ответил на вопросы, мучившие моих друзей, еще пару часов разговаривал с нами. Это было потрясающее зрелище: какой-то волшебный сказочный гном сидит на пыхтящем — дык-дык-дык — тракторе, окучивая яблони. Вокруг него — одетые в теплые куртки и коченеющие при этом от холода люди. А ему — в одном старом, видавшем виды подряснике — хоть бы что, тепло и хорошо, он шутит, балагурит.
По дороге домой я пытался разгадать заданную старцем загадку. Что значит «женщина, которая любит церковь, а не рестораны»? Ответа не было. У нас в храме священномученика Антипы много молодых прекрасных женщин, которые вроде любят церковь и, наверное, не любят рестораны.
Ко многим я испытывал симпатию, однако импульса сделать шаг навстречу не было.
Но после встречи с отцом Андроником все стало развиваться стремительно. И меня, и Катю исполинской рукой взяли за шкирку и просто поставили лицом к лицу. Сначала я увидел ее во время фотосессии: как меня туда занесло — ума не приложу. Был весь заросший, с бородой. Шел Великий пост. Надо сказать, что к этому моменту я уже два года жил в воздержании и однажды ощутил, что совершенно спокойно смотрю на женщин: как на девочек в детском саду, как на бесполых существ. При этом было очень занимательно, как говорил Петр Наумович, снимать с человека слой за слоем его шелуху. То, под чем скрывается тот чистый ребенок, каким каждый из нас был когда-то. Этим я и развлекался, глядя на Катю, позирующую фотографам. А она все это время, как потом мне призналась, думала: «Что это за человек, который видит меня насквозь?»
Так прошла наша первая встреча: она фотографировалась, я на нее смотрел, ну и, собственно, все...
Но в пасхальную ночь — богослужение уже подошло к концу, народ причащался — я вышел в притвор и вдруг замер: там стояла Она. Моя — я это точно знал, вы не поверите — блондинка с голубыми глазами. Это была Катя. Ноги сами направились к ней, губы сами складывали звуки в слова. «Христос Воскресе!» — естественно произнес я, спросил, почему она не причащается. Она что-то начала лепетать про то, что не постилась, не готова и прочее. Я данной мне пономарской властью тут же отправил ее к свободному священнику — в эту ночь к чаше могут подходить все.
Все сложилось как бы случайно, она была на каком-то концерте со своей подругой Аней Бегуновой, та уже ходила в наш храм и предложила заглянуть. До этого Катя иногда заходила в церковь с папой, как многие, свечку поставить — не более. Крещена была в детстве, но позже выяснилось, крестила ее, как в деревнях было принято, какая-то тетка. Узнав об этом, отец Димитрий пришел в тихий ужас, потому что крещеные так называемым мирским чином не могут приступать к таинствам, и Катю крестили как положено.
В следующее после Пасхи воскресенье она снова пришла в храм, на этот раз серьезно подготовившись к исповеди, потому что в первый раз было спонтанно, она всех грехов не вспомнила. А потом стала появляться регулярно.
Все происходившее мы отслеживали с Катей много позже. А с той пасхальной встречи нас будто опьянили, подтащили друг к другу, соединили и в конце концов отправили под венец. Она со мной не кокетничала, я ее не завоевывал, а уж если бы мы стали руководствоваться каким-то здравым смыслом, ничего бы у нас не получилось.
Но меня ставили в тупик звучавшие внутри слова старца Андроника. Глядя на вполне светскую Катю, делавшую первые шаги в храме, понимал, что она категорически не вписывалась в обозначенный им образ жены. Никак не мог про нее сказать, что она не любит рестораны и прочую ерунду, а любит церковь. И что это вообще значит — любить церковь? Смысл старческого пророчества открылся позже. Поначалу мне предстояло поверить внутреннему ощущению, что это — мое, и не сопротивляться.
