Полы прогнили, стены облупились, потолки текли, кресла в зрительном зале протерлись до дыр. Повсюду грязь, грязь и грязь! При этом в штате оказалось много новых сотрудников — актеров и обслуживающего персонала. Эти «мертвые души» слонялись без дела, даже не удосуживаясь здороваться с Юрием. До сих пор с содроганием вспоминаю двадцатипятилетие «Таганки». По театру бродили толпы приглашенных Губенко пьяных людей, которые сквернословили, а потом валялись поперек коридоров. Это было отвратительно!
Любимов, выкраивая время между постановками в западных театрах, мчался в Москву, восстанавливал спектакли — «Живой», «Владимир Высоцкий», «Борис Годунов», ставил новые — «Пир во время чумы», «Электра», «Живаго», но заниматься ремонтами, протечками и сантехникой не мог.
А директора пили, мошенничали, в лучшем случае ничего не делали. Каждый следующий оказывался почище предыдущего. Директора ничего не дали театру, думали только о себе. Убедившись в этом, Юрий, будучи художественным руководителем, в последние годы взял на себя эту обузу — быть еще и директором. В голодное и неустроенное горбачевское время Перестройки Юрий делал все, что в его силах, пытаясь помочь артистам. Договорился, чтобы из Бонна, где ставил оперу, в театр прислали продукты. Благодарных не нашлось. Одни возмущались, что это невкусно, другие негодовали, почему им не доставили «паек» на дом, третьи уверяли, что доедают объедки, а остальное разворовано.
«Мы ему не нужны, бедные сироты, — стенали артисты, — он продолжает шататься по Западу. Ему там лучше. Он продался».
Да, там действительно лучше, европейцы и американцы привыкли работать, а не обманывать. Юрий Петрович с самого начала предупредил труппу: «Дорогие мои, у меня есть контракты, подписанные на многие годы вперед, я не могу их отменить».
Но советскому человеку не понять, что значит выплата неустойки за срыв договоренностей! Все чаще звучали фразы из массовки: «Любимов, вернувшийся с Запада, совершенно не похож на себя прежнего. Он теперь деловой, хочет приватизировать театр, гребет все под себя».
Что в нем изменилось? Не знаю. Разве что вместо галстука появилась бабочка.
А приватизация Юрию была не нужна. Ведь некоммерческий театр, каким была «Таганка», не мог существовать без госдотаций.
«Без Любимова было как-то спокойнее», — продолжали гнуть свою линию актеры.
Конечно! Ведь он заставлял работать, требовал соблюдать дисциплину. Часами мог отрабатывать сцену, если понимал, что артист не справляется.
«Мы дети! — хныкали актеры. — А он так жесток с нами».
За шесть лет работы на Западе Юрий убедился: актер, работающий по контракту, трудится с куда большей отдачей. Там артисты репетировали по девять часов, а здесь — максимум четыре. И у режиссера не было никаких рычагов воздействия на актера, который, попадая в штат, уже до пенсии мог ни о чем не беспокоиться.
Вернувшись в Россию, Юрий сразу повел разговор о переводе труппы на контрактную систему. Ему так и не удалось добиться этого, зато получилось испугать артистов, которые решили, что рядом с Любимовым спокойной жизни им не видать.
Утративший к 1992 году кресло министра культуры, Губенко вернулся в театр и снова нашел способ, как извлечь выгоду из сложившейся ситуации. Он больше не плакал, а стал категоричен и груб. Губенко пожалел обиженных «детей», пообещал больше денег и свободную жизнь, если пойдут за ним. «Мы не отдадим наш русский театр какому-то израильтянину!» — эти слова, произнесенные Губенко, я услышала в телевизионных новостях. На «Таганке» произошел раскол.
Летом, в период отпусков, Губенко с отрядом бойцов ОМОНа захватил новое здание театра, которое для Юрия начали строить еще по приказу Брежнева. Губенко не раз предлагали другое здание, но он отказался. Часть труппы устремилась вслед за ним, организовав «Содружество актеров Таганки». Они решили, что создадут нечто вроде союза, в котором актеры будут существовать свободно и не зависеть ни от кого: сниматься в кино, устраивать творческие вечера и играть там, куда их захотят пригласить. Ведь они так знамениты, что недостатка в предложениях не будет. Зачем же оставаться крепостными? Мне кажется, на вольных хлебах бывшие артисты «Таганки» не преуспели. Алла Демидова, Вениамин Смехов не остались с Губенко. Из известных зрителю актеров в «Содружество» вошли: Филатов, его жена Шацкая, Славина и Жукова. Пожалуй, все. А хитрый Золотухин остался.
