Это Женя.
— Какая? Жень много.
Приехал. Носатый, как всегда, насмешливый. Договорились на другой день встретиться, уже одни — за жизнь поговорить.
Говорили и не могли наговориться. Потом каждый раз давали слово себе и друг другу, что это последняя встреча, надо заканчивать, все равно наши отношения ни во что не выльются, у нас просто нет будущего! И встречались снова и снова.
Я не чувствовала вины, история жизни с Виктором была кончена уже год назад, осталось только придать этому событию официальный статус. Мы жили словно соседи по коммуналке. Вернувшись в Москву, я стала готовить свой уход. Надо было понять: когда, куда и как.
Вернулся из Крыма и Артем, мы встретились еще несколько раз, но потом договорились на полгода прекратить любые контакты, чтобы, во-первых, иметь возможность закончить свои предыдущие истории (Артему тоже было что заканчивать), а во-вторых, проверить, насколько мы вообще нужны друг другу. Может, остынем и пройдет. В общем, расстались. Началась самостоятельная жизнь самостоятельных решений.
Первым надо было решить вопрос: «Когда?» Ответ пришел от Майки.
Было очередное застолье, гости разошлись, я убирала посуду. Виктор, как всегда, выпил лишнего. Слово за слово, и вот мы уже орем друг на друга. Наши крики разбудили Майку, она расплакалась. Я подбежала к кроватке, дочка протянула ко мне руки, обняла: «Мама, папа опять тебя обижает, собирай вещи, поедем к Ире в Феодосию.
А папе скажи, что мы к нему не вернемся никогда!»
Это «никогда» стало последней каплей.
Я решила начать новый 2010-й год с чистого листа и с чистой совестью. К тяжелому разговору готовилась заранее. Подозревала, что Ерофеев тут же продемонстрирует на убедительных примерах мою неправоту, низость, ущербность. В словесном споре ему нет равных, легко докажет, что черное — это белое.
Поздним вечером Виктор сидел на кухне, я вошла со словами: «Надо поговорить». Сказала, что не вижу нашего совместного будущего. Будет или так же отвратительно, или еще хуже. Значит, надо расходиться.
«Есть два варианта дальнейшего развития событий.
Первый и самый желательный для меня: я забираю дочку и мы с ней переезжаем в Крым. Москву не потяну. У меня нет гражданства, нет даже вида на жительство. Нет жилья. А в Феодосии собственный дом, бизнес у мамы, я найду себе занятие. Брат уезжает учиться в Англию, мама остается одна. Да и Майке лучше не сидеть в каменном мешке, а дышать чистым воздухом. Французский она не потеряет, пойдет в мою школу с углубленным изучением языка. За Москву я не держусь, больше того — бегу из нее! Это самый простой и приемлемый для всех вариант. Но если ты категорически не хочешь отпускать от себя ребенка, есть и другой. Ты покупаешь нам с Майкой квартиру, «двушку» — у Майи должна быть отдельная комната. И поддерживаешь нас финансово».
Виктор воспринял мой монолог на удивление спокойно, сказал, что должен все обдумать и взвесить. Я перевела дух... Рано радовалась.
Звонок в дверь, на пороге наша подруга Леночка. В давние времена она работала на Первом канале ассистентом жены Эрнста Ларисы Синельщиковой. Леночка делилась со мной своими проблемами с ее немолодым человеком Яшей-цыганом, я с ней — своими семейными неурядицами. На общих горестях и сошлись. Потом она, в очередной раз расставшись с Яшей, месяц жила у нас, пока не сняла квартиру в соседнем доме.
Пришла. Виктор вызвал меня на кухню. И начался второй этап разговора. Пошли детали. Виктор размышлял: как же теперь Майка будет ездить в Париж, во Флоренцию? Я говорила, что с ним ребенка не отпущу.
Леночка подливала масла в огонь:
— Понятно, к чему ты ведешь. Сама хочешь ездить во Францию, Италию, всеми силами цепляешься за шикарную жизнь и спекулируешь ребенком. Давай уж начистоту! Не лукавь! Ты ведь этого добиваешься?
Что я могла ответить? Ведь она знала о моей «шикарной» жизни! Каждый меряет по себе.
Ерофеев распалялся все больше. Разговор начал перерастать в ссору.
— Виктор, уже светает, давай на сегодня закончим. Через два часа мне будить Майю.
Дочка училась в подготовительной школе при французском посольстве, и я возила ее туда каждый день к восьми тридцати.
Не тут-то было. Тогда я стала собирать Майкины вещи.
Ерофеев встал у кроватки и заслонил ее от меня:
— Не подходи! Ребенка не отдам! Уйди!
Майка кричала, просилась ко мне. Я бросилась к дочери, но Виктор, уже не владея собой от ярости, размахнулся и ткнул меня куда-то в висок. Раз — я отшатнулась, но устояла, два — меня вынесло в коридор, три — я полетела на пол и очутилась у входной двери. Тут я обрела дар речи и взвыла:
— Ну так убей уже меня, убей!!
— Папа, зачем ты уронил маму?! — рыдала Майка.
Леночка носилась кругами, кудахтая: — Смотри, какой Виктор интеллигентный человек!
