Стали ездить с ней на гастроли. Везде успех, аплодисменты, цветы, весьма приличные по тем временам гонорары. Работали вместе больше года, когда однажды, после очередной проходившей у меня дома репетиции, Андрей преподнес сюрприз.
Целую коллегу-партнера на прощание в щеку и вдруг чувствую: он весь горит.
— Андрей, у тебя температура? Смотри, ты весь красный, пунцовый просто! Езжай домой и срочно лечись. У нас через два дня концерт.
— Людмила Ивановна, — неожиданно Андрей переходит на имя-отчество, хотя до сих пор звал Милочкой. — Дорогая Людмила Ивановна, как же вы не понимаете, не видите, что я люблю вас!
— Стоп, дорогой! Я много старше тебя, а потому...
— Да какая мне разница, насколько вы старше! — чуть не кричит Андрей. — Вы самая удивительная, самая пленительная женщина из всех, кого я встречал!
— Андрей, хоть ты и скрываешь свой возраст, я знаю, что гожусь тебе в матери...
— Я же сказал: для меня это не имеет никакого значения!
— Зато для меня имеет! Поезжай домой! — строго командую я. — Встретимся на концерте через два дня, а до той поры не приходи ко мне и не звони. За это время ты остынешь, и мы будем делать вид, что нынешнего разговора между нами не было.
Прошло минут сорок — ровно столько, сколько нужно было, чтобы он добрался до своих Черемушек. У меня звонит телефон. В трубке — его взволнованный голос. И опять те же слова, те же страстные признания.
Добавляю в интонации металла: «Чтобы я об этом больше не слышала! Спокойной ночи!»
И все-таки спустя месяц-полтора он своего добился. Мы давали концерт в одном из подмосковных домов культуры. Нас несколько раз вызывали на бис, завалили цветами. После выступления местное руководство устроило банкет, предоставило роскошный лимузин. На нем мы доехали до моего дома. Было два часа ночи, и просить водителя прокатиться еще и до Черемушек показалось неудобным. Андрей поднялся ко мне... Это была фантастическая ночь, которую я не забуду до конца своей жизни и которая положила начало сумасшедшему страстному роману.
Романищу, длившемуся целых восемь лет!
Однажды я вырвала-таки у своего возлюбленного информацию о его возрасте. Тридцать один год!!! Рыдала и хохотала одновременно:
— Мальчишка! Щенок! Как ты посмел залезть ко мне в постель?! Это же дурман какой-то!
Он в ответ смеется:
— Милочка, поздно, уже все случилось! Придется теперь продолжать в том же духе!
Восемь лет мы практически не расставались, а потом я стала замечать в своем возлюбленном и «коллеге» признаки излишней самоуверенности и самодовольства.
Поначалу они меня не особенно тревожили. Когда у Андрея зрители брали автографы, весело подмигивала: «Вот и тебя слава нашла!» Если приглашающая сторона брала нам билеты на самолет разного класса, просила стюардесс посадить его рядом со мной, в бизнес-салоне. Но однажды Андрей явился на концерт сильно подшофе. Было это в Ростове-на-Дону — городе, где меня, сыгравшую роли казачек, всегда принимали как самую почетную гостью.
Выступление прошло успешно, тем не менее вечером я устроила Андрею серьезную разборку:
— Как ты посмел выйти на сцену нетрезвым? Это недопустимо!
— Да ладно тебе, Людочка... Все же нормально.
— Учти, это было в первый и последний раз. И вообще, если хочешь оставаться рядом со мной, никаких возлияний на стороне. Дома, по праздникам — бокал вина, не больше.
Мне казалось, он все понял, раскаялся, но за два часа, остававшихся до отлета самолета, Андрей набрался так, что в салон его едва ли не загружали. Я сгорала от стыда.
А когда прибыли в Москву, объявила:
— Все! В мой дом ты больше ни ногой! Где алкоголь — там и грязь. Я этого не приемлю!
— Обещаю тебе, что больше никогда...
— Не надо обещаний! Я на попятную не пойду. Сказала: «Между нами все кончено!» — значит, так и будет.
