Он у меня никогда не ест «на газетке» — второпях и кое-как. Это портит ему настроение, напоминая нищее детство. Слава долгое время жил в десятиметровой комнатке с мамой-портнихой, сестрой, бабушкой и дедом, у которого была открытая форма туберкулеза. Слава спал на столе, сестра — под столом, мама — на раскладушке. Мама его очень любила, старалась баловать, но... Он попробовал яйцо лишь в десять лет — что говорить об апельсинах!
Поэтому сегодня Говорухин никогда не садится завтракать на кухне. Для него в гостиной всегда сервирован стол, накрытый белоснежной скатертью, стоят приборы, лежит салфетка.
Рядом — любимые серебряные сахарница, кофейник. Муж смотрит на красивые вещи, и у него с самого утра отличное настроение.
Когда у нас появилась дача под Москвой и мне стало трудно управляться с хозяйством в одиночку, мы взяли помощницу. Помимо нас в доме живут две собаки и два кота. После того как от рака мучительно умирал наш бассет Антип, давала себе слово не заводить домашних животных. Но как-то мы со Славой поехали во Францию. Он отлучился по делам, а я, гуляя по Парижу, набрела на зоомагазин. Там и увидела в клетке свое сокровище — белого горного терьера с несчастными черными глазками. Вышла из магазина и разрыдалась, так мне его было жалко. Встретилась с мужем, стала рассказывать о собаке и опять заплакала.
«Поехали, посмотрим на этого засранца», — сказал Говорухин.
Мы взяли такси и еле отыскали магазин. Слава вошел, сунул в клетку палец, там сидело несколько щенков, но белый терьер тут же вскочил на лапы и вцепился мертвой хваткой.
«Это он? Берем!» — заявил Слава.
Правда, на кассе выяснилось, что стоит это сокровище тысячу долларов, но отступать уже было некуда. Так у нас появился француз Ольстер. Зовут его так, потому что родился в Ирландии.
Рыжего кота по кличке Гекльберри Финн принес в дом наш друг, он нашел его в лифте. Кота мучили: подпалили ему усы, перебили хребет. Я отмыла его и выходила. Он месяц лежал в моей спальне, приходил в себя, отъедался и отсыпался.
Сфинкса подарили нашей любимой подруге Вере Глаголевой.
Она попросила: «Можно, кот поживет у вас, пока мы с мужем съездим на кинофестиваль?»
И вот фестиваль давно прошел, а Вера кота так назад и не забрала. Я в отместку назвала его Кирюшей — в честь глаголевского мужа. Кот чудный, только постоянно отвоевывает свое пространство.
«Еще одно животное, и я уйду из дома», — заявил мне Слава.
Йоркшириха Шурка у нас все-таки поселилась, но Говорухин никуда не ушел. Напротив, когда он спускается по утрам со второго этажа вниз, Шурка бросается к нему с радостным лаем, виляя хвостом. И я наблюдаю одну и ту же картину: Слава опускается на колени и начинает с ней играть, как с ребенком.
А я не могу оторвать от него взгляда...
Говорят, жить с творческим человеком непросто, а с талантливым режиссером — вдвойне. Зато интересно. Для меня огромное наслаждение служить ему, быть необходимой, просто находиться рядом. Да, я все еще продолжаю его ревновать. И к прошлому, и к настоящему. Хочется, чтобы он проводил со мной каждую минуту своего времени, но это просто мечты.
Не перестаю его безумно любить, буду холить и лелеять, потому что людей таких, как он, мало на свете. Он отнюдь не святой, и крылья у него не растут. Но Говорухин настоящий мужчина — умный, благородный, щедрый. Ему удалось сделать меня счастливой.