Мы с Таней и Светой тут же подхватились и побежали во двор, маленький Сережка бросился вдогонку. Обидчицы сестры, заметив стремительно приближающийся отряд решительно настроенных родственников, биту сразу вернули и ретировались. Справедливость была восстановлена.
Я и одна могла за себя постоять. Однажды мальчишки попытались отобрать у меня новенький велосипед, и я так врезала их заводиле, что у остальных отпало всякое желание кататься. В нашем дворе все знали: Рагозиных обижать нельзя.
Главная мамина помощница Таня до сих пор вспоминает: «Куда бы я ни шла, за мной бежали четыре «хвостика». По дороге в школу она «забрасывала» нас в детский сад, после уроков забирала.
Мы обожали старшую сестру и очень скучали, когда она, окончив школу, уехала в Тюмень учиться в строительном институте. Именно Таня привела меня в семь лет в секцию легкой атлетики, где сама занималась. Сестра немалого добилась в спорте, стала чемпионкой Казахстана. Сегодня она живет в Москве, у нее свой строительный бизнес.
Из-за бесконечных спортивных сборов и тренировок училась я не очень хорошо. Не до того было — мечтала только побыстрее добраться до кровати и вздремнуть. Отставала по всем предметам. Через много лет моя учительница русского языка Любовь Львовна, эмигрировавшая с семьей в Германию, разыскала меня в Магдебурге. Я состою там в местном боксерском клубе. Она увидела мои бои по телевидению, дозвонилась и плакала в трубку: «Наташенька, если бы я знала, что ты станешь чемпионкой мира по боксу, ставила бы тебе одни «пятерки».
Но тогда помимо двоек и троек у меня появились и другие проблемы.
Девчонки, мои сверстницы, наряжались и допоздна отплясывали на дискотеках, а я с тяжеленной сумкой на плече тащилась на тренировки. Разве это справедливо?! Ну и «пустилась во все тяжкие». По крайней мере, так казалось отцу. Воспитывал он нас строго, разговор был коротким: «Так, сумку взяла и — на тренировку!»
Сумку-то я брала, но для виду. Забрасывала ее к подружке Оксане, переодевалась, красилась, и мы отправлялись на танцы. Там уже маячил у входа, выглядывая нас, мой «предмет» — первая любовь Саша. Он так же, как и я, занимался в секции легкой атлетики. В конце вечера Саша шел меня провожать, доводил до подъезда, где мы целовались.
Я нервничала, что папа увидит нас, но никак не могла уйти. По моим пылающим щекам он, конечно, обо всем догадался, но проявил мудрость. Посадил однажды перед собой и сказал:
—Наташ, в жизни все достается потом и кровью. Ты уже не маленькая — пятнадцать. Выбирай: либо спорт, либо гулянки. Выберешь спорт — не прогадаешь. Тренер тебя хвалит. У тебя есть реальная возможность изменить жизнь. Только работать придется много, чтобы стать чемпионкой. Решать тебе.
—Пап, но мне ведь и с девчонками хочется погулять.
—Хорошо, — смягчился он, — только чтобы в девять вечера дома как штык.
Иногда я все-таки опаздывала. И сидела на подоконнике в подъезде, дожидалась маму. После работы она еще мыла полы в парикмахерской, чтобы получить лишнюю копейку. Увидев у окна мою несчастную фигуру, посмеивалась: «Эх ты, гулена. Ну ладно, скажем отцу, что мне помогала».
Спорт и чувство долга победили в схватке с моей первой влюбленностью. Я все чаще допоздна пахала на тренировках, а свидания с Сашей становились все более редкими. Потом узнала, что он стал встречаться с моей подружкой Оксаной. Но меня это уже не трогало.
Когда заканчивала восьмилетку, мамина сестра написала, что у них в Нижнем Тагиле открылся спортивный колледж: мол, пусть Наташа приезжает и поступает.
