Во время первого же танца я узнала, что моему кавалеру тридцать четыре года, он бизнесмен, имя у него грузинское, фамилия — китайская, но помимо этих кровей в жилах текут еще две — армянская и турецкая. Услышав изумленное «Ничего себе!», Гурам рассмеялся: «Да, такая вот термоядерная смесь!»
Новый знакомый отвез меня домой, а наутро я увидела возле подъезда его машину. Гурам вышел с огромным букетом: «Примите цветы от личного водителя, моя королева! И приказывайте, куда ехать!»
С тех пор он каждый день отвозил меня в институт и забирал после занятий, вечером мы ужинали в ресторане. Роскошные букеты, духи, готовность опустошить витрины самых дорогих ювелирных и меховых магазинов — так красиво за мной еще не ухаживали.
Подруги твердили в один голос: «Машка, не упусти свой шанс — такие мужчины сейчас редкость!»
И все же не щедрость Гурама и не его стремление предугадать любое мое желание сыграли решающую роль, а то, что он, как и я, очень хотел ребенка.
Гурам не скрывал, что дважды был женат и что от первого брака у него есть дочь. Говорил о девочке с горечью: дескать, не общаюсь с ней по вине бывшей жены, которая во время брака поедом ела за маленькую зарплату, а после развода наказала отлучением от ребенка. О втором браке Гурам упомянул вскользь, назвав его ошибкой.
После свадьбы мы стали жить у моих родителей — в двухуровневой квартире Гурама шел ремонт.
Заботливее мужа и зятя трудно было представить: съездить в выходные по магазинам или за город — только намекните, решить хозяйственные проблемы — всегда пожалуйста. Каждый вечер — милые презенты мне и маме, огромные, набитые всевозможной вкуснятиной пакеты, из командировки в Грецию любящий зять привез теще норковую шубу...
Вскоре я узнала, что жду ребенка. Как же Гурам радовался! Все не оставлял попыток меня «отблагодарить»: уговаривал поехать в магазины и накупить «гору всего»: «На цену не смотри — мне для тебя не жалко!» Но мне было не до тряпок и не до золота с брильянтами. Чуть ли не с первого дня начался страшный токсикоз. Потом добавились отеки — такие, что пришлось покупать старушечьи просторные боты тридцать девятого размера.
На позднем сроке ко всем этим «удовольствиям» добавился дикий насморк. Спать я могла только сидя и только по два-три часа, пока действовало лекарство — потом начиналось удушье. Возможно, это было следствием стрессов, которые дорогой муж вдруг принялся мне регулярно устраивать.
Время за полночь, а его нет. О том, что задержится на работе, не предупредил. Набираю номер — телефон отключен. Гурам появляется на пороге в шестом часу утра. Бросаюсь к нему:
— Где ты был?!
— А в чем дело? Засиделись с партнерами по бизнесу — решали неотложные проблемы. Телефоны отключили, чтобы никто не мешал. А ты, дурочка, чего себе напридумывала?
Гурам умел заболтать и убедить в собственной непогрешимости. Я поверила в «срочное совещание» раз, два, три. А на четвертый муж явился под утро со свалявшимися на затылке волосами. Когда стал врать про очередные проблемы, которые пришлось срочно решать, кипя от ярости, процедила: «Собрание в постели проходило?! Ты бы хоть причесался — ликвидировал следы от чужой подушки!»
Гурам опять принялся плести что-то о моей чрезмерной подозрительности, но я не хотела слушать: «Уходи! Сейчас же, немедленно! Я не хочу тебя видеть!»
Он ушел, а через пару часов позвонила свекровь: «Гурам мужчина. Никогда не выгоняй его из дома!»
Потом пустилась в уговоры: дескать, и сын, и мы с отцом понимаем, как тяжело ты переносишь беременность, и причину твоих пустых подозрений и нервных срывов видим исключительно в недомогании.
И я сдалась.
Несмотря на то, что интуитивно понимала — зря. Корила себя, что вышла замуж за человека, которого совсем не знала...
Недаром говорят: «Хочешь узнать, как будут строиться отношения в вашей с мужем семье, посмотри, как он относится к собственной матери». У меня эта возможность появилась слишком поздно.
Я была на шестом месяце, когда мы ужинали у свекра и свекрови. Гурам был не в настроении и обрывал всех на полуслове, а когда мать попыталась сделать ему замечание, заорал так грубо, что я от стыда и ужаса вжалась в стул.
Ждала: сейчас Гурам бросится вслед за матерью, которая, опустив плечи, пошла на кухню, а свекор жестко отчитает сына. Ничего подобного! Свекор промолчал, а Гурам, когда мать вернулась, даже прощения не попросил.
Я очень надеялась, что рождение ребенка («наследника рода», как гордо именовал будущего малыша Гурам) вернет его прежнее отношение ко мне — трогательно-восторженное, когда он готов был в прямом смысле каждую минуту носить меня на руках. Прикладывая Никиту в первый раз к груди, ощущала себя счастливейшей из женщин.
Радостной вошла и в квартиру мужа в старинном историческом особняке, где к нашей выписке спешно закончили ремонт. Только длилось состояние счастья недолго. Оказавшись на собственной территории, Гурам принялся демонстрировать свою полную власть надо мной.