Когда слово предоставили мне, я как-то растерялась и начала говорить о бабушке. Кто-то из коллег бросил реплику: «Ты еще о дедушке расскажи!»
Мне сначала стало стыдно — действительно, другие люди о творчестве рассказывали, а я... А потом подумала и поняла: нет, всегда буду говорить о ней, о вырастившей меня Ефросинье Андриановне.
Фильм «Журналист», в котором я сыграла Шурочку Окаемову, Герасимов снимал в Челябинске. Там и застало меня трагическое известие о смерти бабушки, на которую я оставила маленькую Ираду. Сергей Аполлинариевич отпустил меня в Москву, отправил со мной свою ассистентку и помог с похоронами. Он вообще ко мне трепетно относился.
Детей у Герасимова с Макаровой не было. Узнав, что меня воспитывала бабушка, Сергей Аполлинариевич сказал: «Знал бы, что ты сирота, удочерил бы».
На съемки я вернулась вместе с Ирадой. А спустя десять дней раздался звонок из Москвы: «Галина, с вашим мужем в Одессе случилось несчастье. Он погиб в дорожной аварии».
До сих пор никто не рассказал мне всей правды о том, как это было. Вроде бы муж женщины, с которой встречался Фаик, раньше времени вернулся из плавания. Оба выскочили на улицу, и то ли обманутый супруг толкнул Фаика, то ли Фаик, спасаясь бегством, попытался на ходу вскочить в трамвай, так или иначе закончилось все трагедией — мужу отрезало обе ноги. Наверное, это судьба. Из одесской компании творческого андеграунда, в которую входил Фаик, многие кончили плохо.
Трое повесились, в том числе друг Фаика — Гена Шпаликов.
Получив страшную весть, я посмотрела в глаза нашей девочке, которая потеряла отца, и сердце сжалось. Мне по-человечески было жаль Фаика, но отдалившись друг от друга, мы уже не сблизились вновь. Оправдывала его, но после того письма в сердце закралась обида. Я уже давно не чувствовала себя мужней женой. Скажу честно: я больше не отвергала ухаживаний других мужчин и у меня случались романы. Несерьезные, ни к чему не обязывающие, какие часто возникают в процессе съемок и заканчиваются с последней отснятой сценой.
Я стала просить Герасимова отпустить меня в Баку — мама Фаика хоронила сына на родине, но режиссер не позволил: «Не пущу.
Ты только похоронила бабушку. У тебя маленькая дочка, которой тяжело выдержать столько переездов, — и добавил странную фразу: — Да и неизвестно, что там и как произошло...»
Возможно, Сергей Аполлинариевич уже тогда знал о странных обстоятельствах смерти моего мужа.
По ночам я рыдала, вспоминая бабушку и Фаика. Кто знает, а вдруг у нас еще все могло быть хорошо? А теперь никакой надежды — в одночасье я осталась совершенно одна на белом свете. В Баку попала только на сорок дней. Ираду оставила свекрови, которую всю жизнь называла мамой Лидой. Эта женщина и после смерти единственного сына по первому зову приходила мне на помощь.
Руководители Госкино, чтобы помочь развеяться, включили меня в состав делегации, отправляющейся в Италию.
Вместе с Анастасией Вертинской и Людмилой Савельевой я оказалась в гостях на вилле у самого Федерико Феллини. Он все время как-то странно смотрел на меня, а потом сказал переводчику: «В этой девушке есть какая-то тайна». А моя тайна была простая: после двух смертей, которые только что пережила, я была убита горем. Феллини несколько раз погладил меня по голове, потом по щеке. «Я хочу увидеть ее в России», — сказал маэстро. В марте в Москве должна была пройти Неделя итальянского кино с участием великого режиссера. Среди артистов уже поползли слухи: «Польских будет сниматься у самого Феллини». Но он заболел и не смог приехать. Мы больше никогда не встречались.
Вместо этого, спустя три года после смерти Фаика, жизнь свела меня с другим режиссером — Александром Суриным, запускавшимся с телевизионной картиной «Баллада о комиссаре».
Снимать мы поехали не куда-нибудь, а в Ялту. Похоже, бог выбрал этот город, чтобы соединять меня с мужьями. Море, солнце, комфортабельная гостиница, дружная съемочная группа и все более заметные флюиды со стороны режиссера. Свекровь, приехавшая ко мне с восьмилетней Ирадой, сразу все поняла:
— Галя, мне кажется, Саша за тобой ухаживает.
— Мне тоже так кажется.
— Хочу, чтобы ты знала — я не против, — сказала мама Лида. — Он очень приятный молодой человек.
