Я даже знала, как могу покончить с собой. Устроить лобовое столкновение с «КамАЗом». Его водитель не пострадает, а я разобьюсь наверняка...
За окном кричали, я натянула на голову подушку, и крики стихли. Очень хотелось спать. Кто-то сдернул с меня одеяло: «Жанка, вставай, беги на улицу! Там такое!..»
На улице толпились все интернатские дети, а около открытого люка бегала наша заведующая: «Сыночек, миленький, держись!» «Скорая» ехала долго.
Когда ребенка достали, он уже умер. Мы, дети, стояли и смотрели, как заведующая гладит его по бледным щекам, как мальчика уносят на носилках. Никто даже не подумал нас увести. Потом всех снова развели по спальням на тихий час, я натянула на голову подушку в серой наволочке и уснула...
С самого детства я мечтала о семье. Представляла, что у меня будут дети, муж, большой дом и мы будем очень счастливы. Что я в свои пять лет могла знать о счастье? Мне нравилось, когда дед забирал меня из интерната на выходные. В их с бабушкой доме на Сахалине подушки приятно пахли душицей. Можно было много есть и не бояться просить добавки. По утрам мы с дедом ходили на океан, рвали морскую капусту — она была длинная-предлинная. Тащили ее через весь город. Бабушка ее очень вкусно мариновала.
Дед покупал на улице у корейца пирожки, и мы их ели, разглядывая прохожих. А вечером он, журналист, возглавлявший издательство «Южно-Сахалинский моряк», при свете зеленой лампы читал мне Штерна, Андрея Белого, Цветаеву, Ахматову. Я засыпала, по привычке стараясь натянуть на голову подушку, а дед гладил меня по волосам и говорил: «Ты так похожа на бабушку».
Их союз не назовешь счастливым. Бабушка была бескомпромиссным человеком. Ее отец, золотых дел мастер, владел ювелирным заводом на Волге в селе Красное. До революции семья, в которой было семь девочек, жила хорошо. После 1917 года все изменилось. Прадеда расстреляли. Прабабушка едва успела закопать в огороде у бедного родственника семь сумок с драгоценностями. Каждой девочке — по сумке, в приданое. Ей их потом не вернули.
Семья осталась нищей.
Все девочки работали на заводе, моя бабушка — на золотом прессе, из-за этого у нее не было на пальцах подушечек — стерлись. Мой дед пришел брать у нее интервью как у передовика производства, влюбился, стал провожать, носить цветы. Однажды она ему сказала: «Вы дарите мне цветы, а нам есть нечего». И тогда дед взял на себя заботу о всей ее семье. Бабушка смогла окончить Институт имени Плеханова, стала бухгалтером.
Не знаю, любила она деда или нет. Они то расставались, то вновь жили вместе. Дед выпивал с портовыми грузчиками, бабушка как могла за ним следила, но, видимо, иногда становилось невмоготу, и она от него уходила. Мама родилась на Курилах, а когда ей было семь, ее отправили одну к тетке в Москву. С чужими людьми, в поезде, который шел неделю.
Зачем надо было отправлять маленького ребенка одного так далеко?
Не понимаю: как это можно было сделать? Знаю, что к тому времени дед и бабушка снова расстались, у каждого была своя жизнь, и мама им мешала. Но самое необычное другое. На следующий день после отъезда мамы на Курилах было цунами, множество людей погибли. Бабка спала, услышала шум за окнами, вышла за дверь — темнота. Обернулась, а дома нет. Смыло. Ее вытащили из воды за волосы — они у нее были длинные. На следующий день она стала совершенно седая. Так что если бы маленькая мама осталась в доме, наверняка бы утонула.
Мама уцелела, но так и не узнала тепла семьи. Приехала на вокзал, а ее никто не встретил — телеграмма пришла только на следующий день.